Две королевы

Честолюбивые династические планы Генриха распространялись на все Британские острова. Когда Яков V умер, оставив наследницей маленькую дочь, Генрих не преминул использовать и этот шанс. С самого начала своего правления он раз за разом возвращался к претензиям Эдуарда I на права феодального сюзерена на Шотландию. Эту формулу он выучил наизусть. И впоследствии, после ссоры с папой, когда в конечном счете он порвал с Римом, не дававшим разрешения на развод с первой женой — Екатериной Арагонской. Именно тогда у Генриха возникла теория «имперского» правления, предназначенная оправдать его притязания на титул главы английской церкви; более того, в рамках этой теории он видел себя «королем» и «императором» всех Британских островов.

Согласно представлениям Генриха о законе и истории государств, Шотландия, будучи независимым суверенным королевством, должна стать сателлитом Англии, бриллиантом в «имперской» короне Генриха. Именно претензии Тюдоров на «англо-британскую» империю, когда Мария была еще совсем ребенком, стали причиной ответных претензий на «франко-британскую» империю.

Первым делом Генрих отпустил из Тауэра двадцать три шотландских заложника, затем пригласил их полюбоваться на недавно выстроенный дворец в Хэмптон-Корте, где они стали гостями на роскошном рождественском празднике.

Прежде чем позволить им уехать, король взял с них слово поддержать его династический план. Они должны были подписать обязательство отправить королеву-инфанту в Англию. Предполагалось, что Генрих будет «держать» Марию при себе, воспитывать ее, а затем выдаст замуж за принца Эдуарда — сына от брака с Джейн Сеймур и наследника престола, которому в то время было всего пять лет. Кроме того, десять самых знатных заложников согласились поддержать претензии Генриха на шотландский трон в случае неожиданной смерти Марии.

В марте 1543 г. сэр Ральф Садлер был отправлен в Эдинбург в качестве посла Генриха, чтобы оговорить условия перемирия. Главным пунктом был брак Марии и Эдуарда. Девочке было всего четыре месяца, но Генрих не шутил. Такой союз позволил бы ему одним ударом достичь своей цели. Садлер, не знавший, какой ему окажут прием, сначала встретился с Арраном в саду Холирудского дворца в Эдинбурге. Но собеседник все время уклонялся от разговора и казался в принципе плохо информированным. Так и было — отношение Аррана к переговорам было самым примитивным. Его интересовала только собственная выгода. Он требовал взяток и подарков, а также обещаний, что останется регентом и после того, как Генрих добьется своего.

После безрезультатных переговоров Садлер поехал к Марии и ее матери в Линлитгоу. Он хотел лично взглянуть на девочку, потому что Генрих все время спрашивал о ней. Мать согласилась и приказала кормилице «развернуть ее одежды», чтобы малышку можно было осмотреть. Садлер покачал Марию на коленях и сообщил королю: «Я заверяю Ваше Величество, что она самый красивый ребенок ее возраста, которого я видел, и достаточно крепкая, чтобы выжить, да будет на то милость Божья».

Затем Садлер затронул вопрос об обручении Марии с сыном Генриха. К его удивлению, Мария де Гиз благосклонно отнеслась к этой идее, предложила помощь и даже одобрила английский план взять Марию в Лондон для ее безопасности. Подобная реакция до такой степени противоречила ожиданиям Садлера, что поначалу он даже растерялся. Он подозревал «игру» — и конечно, был прав. Мария де Гиз притворялась. Но у нее была ясная цель, которая по истечении времени стала очевидна всем. Мария де Гиз в первую очередь защищала интересы Франции и де Гизов. А если Арран пытался оттеснить ее, ведя переговоры с Англией у нее за спиной, она посчитала возможным сделать вид, что готова к союзу с Англией, внушив Садлеру ложное чувство уверенности и обойдя Аррана, который всегда будет находиться в невыгодном положении, поскольку не является опекуном маленькой королевы.

У Марии де Гиз были веские основания подозревать Аррана, который оборвал ее каналы связи с Францией. Он внедрил шпионов в штат ее прислуги и перехватывал все ее письма. Тем не менее она смогла получить одно послание от своей матери. Антуанетта де Бурбон узнала о трудностях дочери 10 июня и сразу же обратилась к своим сыновьям, входившим в число придворных Франциска I, с просьбой повлиять на короля Англии, чтобы помочь Марии.

Арран, в свою очередь, решился заключить союз с Генрихом VIII, и все действия его после ареста Битона были направлены на ослабление профранцузской партии. Чтобы упрочить связи с английским королем, регент неожиданно выпустил заявление в поддержку разрыва Генриха VIII с Римом и роспуска монастырей. Действия Аррана выглядели тем более странными, что сам он оставался католиком и признавал власть папы. Однако, защищая свои интересы, он оказался между двух огней — профранцузской и проанглийской фракциями лордов, численность которых была примерно равна. И это оказался самый подходящий момент для решительных действий.