Две королевы

Елизавета стремилась к династическому примирению с Марией. Да, она всегда отказывалась назвать Марию своей наследницей. Но была готова защищать ее права. Вот почему Сесил несколько раз пытался провести в парламенте закон, навсегда исключавший Марию из числа наследников престола. Именно один из черновиков этого закона дал Коллинсону основания назвать Сесила квазиреспубликанцем — его политические взгляды предвосхищали Славную революцию 1688–1689 гг., когда был свергнут Яков II, и парламент вместе с пэрами установил протестантскую монархию в ущерб наследственным правам.

Традиционная модель описывала Елизавету и Марию как «соперниц», и этим ограничивалась. Конечно, Елизавета хотела диктовать условия и возражала против браков Марии. Но у королев было гораздо больше общего, чем допускает эта модель. Обе защищали идеал монархии; они были — если допустимо такое необычное сравнение — полноправными членами профсоюза монархов. Каждая видела опасность в том, что религия будет определять ее политику, и искренне расстраивалась, видя, что главные советники по обе стороны границы пытаются подорвать их идеи и подтолкнуть их в том направлении, в котором они не желают двигаться.

На этом этапе своих исследований я нашел необходимые документы, разбросанные по семи разным архивам в четырех странах. И по мере углубления в материал я понял, что с 1890-х ни один историк не предпринимал их систематического исследования. Некоторые документы не открывались с 1840 г. Масса потрясающих, сенсационных открытий ждала своего часа. К моему глубокому изумлению, мне удалось идентифицировать неизвестные рукописные копии двух знаменитых «писем из ларца», позволяющих по-новому взглянуть на величайшую историческую загадку раннего нового времени.

Я решил написать новую биографию Марии. Мне хотелось добраться до самой сути: увидеть женщину, выбор которой был понятным, а решения логичными, а не собрание стереотипов или удобных и плохо согласующихся друг с другом мифов. Я хотел рассказать историю Марии, по возможности предоставив слово ей самой, и одновременно показать, почему свидетельства других людей о тех же событиях разительно отличаются от ее точки зрения.

В моем проекте появился криминалистический аспект. Ключевые документы не всегда являются тем, чем кажутся на первый взгляд. Я смог показать, что некоторые из них были «исправлены» после вынужденного отречения Марии, чтобы оправдать действия ее врагов, обвиняя ее в преступлениях, которых она не совершала. Из ее писем выбирали отдельные страницы, изменяли даты и места, делали вставки — все это для того, чтобы обосновать обвинение в заговоре с целью убийства лорда Дарнли, второго мужа Марии.

Я понял, что у Марии не было мотива для его устранения. Она только что успешно завершила переговоры об основах нового династического соглашения с Елизаветой, признававшего ее право престолонаследия. Убийство Дарнли сорвало бы сделку. В любом случае убийство Дарнли может быть раскрыто. Ответ кроется в архивах — если изучить все документы, а не только за неделю до убийства. Преступление стало результатом тайного сговора, в котором участвовал и Сесил, и враги Дарнли в Шотландии. В то время Сесилу удалось спрятать концы в воду, но остались явные улики.

Падение Марии стало результатом одной серьезной ошибки, но не имеет никакого отношения к убийству Дарнли. В первую очередь, не нужно было выходить за него замуж. Этот брак запустил цепочку связанных между собой событий, и исход был предопределен. Однако ошибкой стало не само решение о замужестве, а человек, на котором Мария остановила свой выбор. Никчемный Дарнли разрушил все. Впоследствии Мария могла бы принимать другие решения: не назначать Джеймса Хепберна, графа Босуэлла, своим защитником и с такой поспешностью не выходить за него замуж. Но если бы не грубость и самовлюбленность Дарнли, ничего этого не потребовалось бы. До брака с Дарнли Мария была успешным, харизматичным и популярным правителем, объединившим нестабильную страну, так что Елизавете и ее советникам оставалось только завидовать. И это было мнение народа. Вот почему Сесил считал Марию такой угрозой. Она могла стать более успешным правителем, чем Елизавета.

Джон Гай