Две короны

Гевранцы были здесь, и если через три дня состоится свадьба, солдаты направятся к ведьмам, и те умрут с криками, так и не узнав, как сожалеет Рен о том, что подвела их. Мысль о том, что Банба и Тея погибнут на опустошенном ветром пляже, была невыносима. Она спрятала лицо в руках и крепко зажмурила глаза, но не смогла остановить внезапный поток слез, страх и отчаяние нахлынули на нее, как приливная волна.

– Мне кажется, я больше не могу ничего сделать, Банба, – прошептала она между всхлипываниями. – Прости! Мне так жаль.

Рен прерывисто дышала, соленая влага слез текла по лицу. Затем ветер слегка изменился, и Рен почувствовала, как что-то мягкое и теплое коснулось ее ног. Она опустила руки и обнаружила, что Эльске сидит у ее ног, озабоченно склонив голову набок.

– Привет, прелесть, – шмыгнув носом, произнесла Рен. – Что ты здесь делаешь?

Словно в ответ, Эльске положила голову на колени Рен и обнюхала ее. Рен почесала волчицу за ушами, теряясь в мягкости ее белоснежного меха и этих больших светлых глаз. Медленно-медленно ее слезы высохли. Впервые с тех пор, как она мельком увидела страшные лодки, скользящие по Серебряному Языку вчера утром, Рен почувствовала, что снова может дышать.

– Если бы все гевранцы были такими же милыми, как ты, – пробормотала она.

Затем она посмотрела вверх, мимо кустов и отвратительной мраморной статуи Защитника и увидела Тора, стоящего у края розария. Он стоял, заложив руки за спину, уставившись на свои ботинки, как будто мог видеть свое отражение в их полировке. В серебристом лунном свете он больше походил на бога, чем на солдата: высокий, широкоплечий, безупречно одетый, углы его челюсти были выточены почти до совершенства. И вот его любимая волчица уткнулась носом в колени Рен, предлагая утешение, которое он не мог дать ей сам. Не под бдительными окнами дворца.

Холод в костях Рен прошел.

– Она ранний свадебный подарок? – крикнула она. – Правда, Тор, не стоило.

Солдат усмехнулся:

– Вы переоцениваете мою щедрость.

Рен перевела свое внимание на Эльске, стараясь не зацикливаться на том, что гевранец видел ее в момент слабости, когда она плакала в одиночестве в розарии.

– И тебя нельзя убедить отказаться от нее? – спросила она, стараясь казаться непринужденной. – Я отдам тебе каждого лося в Эане. Ты будешь питаться как король следующие десять лет. Ты сможешь повесить их головы на все стены и использовать их рога, чтобы чистить зубы.

– Как бы привлекательно ни звучал рассказ о доме, наполненном тушами лосей, боюсь, я никогда не смогу отказаться от Эльске, – ответил Тор, его улыбка стала ярче, когда он подошел ближе. – Это все равно что вырезать себе сердце.

– Как драматично, – сказала Рен, но тоже улыбнулась.

Тор встал возле статуи, засунув руки глубоко в карманы и изучая следы слез на ее лице.

Рен смущенно смотрела на свои руки. Она не плакала перед кем-то с тех пор, как была ребенком, даже прошлым летом, когда упала со скалистого полуострова во время тренировки с Шеном и в итоге сломала лодыжку. Она стиснула зубы от боли, пока они ковыляли обратно к берегу, и вгрызалась в подушку, пока Тея методично вправляла кости, одну за другой.

– Король Аларик наводит ужас только на своих врагов. – Голос Тора вырвал ее из воспоминаний. Теперь он был ближе, тепло его тела мягко согревало воздух между ними. – Тебе не нужно его бояться. Для короля нет ничего важнее семьи, а вы скоро станете членом семьи.

Рен посмотрела на гевранца снизу вверх. Он неправильно истолковал ее боль, но вместо того чтобы давить на девушку, он решил попытаться излечить ее. Сначала волком, а теперь своими словами.

– Я не боюсь твоего короля. – Она не знала, правду или нет говорит, просто это не имело никакого отношения к волне беспокойства, бушующей внутри ее. Все было гораздо серьезнее, гораздо значительнее, чем Тор мог себе представить. – И я не его семья.

Если Тор думал, что Рен когда-нибудь почувствует к Аларику Фелсингу что-то, кроме полного отвращения, то он ее совсем не знал.

Брови Тора приподнялись.

– Я подумал, что именно поэтому… – Он замолчал, увидев гримасу на ее лице. – Прошу прощения. Я просто хотел успокоить вас.

– Боюсь, это было напрасное усилие.

– Вы беспокоитесь за Дыхание короля? – неуверенно спросил он. – Теперь здесь гевранские целители. Я уверен, они смогут предложить какую-нибудь…

– Пожалуйста помолчи, – попросила Рен. Это было именно то, что она не хотела слышать: Ратборн медленно приближался к жизни, а не к смерти. Гевранцы прибыли как раз вовремя, чтобы спасти его судьбу и заклеймить ее. Свадьба приближалась, а вместе с ней и новая жизнь в чужой стране без ее трона, без ее людей. – Я не хочу об этом говорить. Я ни о чем не хочу говорить, – добавила она и прижалась лицом к меху Эльске и вдохнула ее восхитительный горный аромат. – Я просто хочу обнять твою волчицу.

Тор осторожно отступил от нее.

– Как пожелаете, – пробормотал он.

Тишина нависла над ними, как пузырь, одинокий старкрест вернулся в свою башню, когда свежий ветерок шевельнул кусты роз. Рен плотнее закуталась в плащ, но холод стучал ее зубами.