Две крепости

– Она есть и ничуть не разрушена, - промолвил Гэндальф, - из глубочайшего подземелья до высочайшей вершины идет она, свиваясь в спираль длиною во много тысяч шагов, пока не приводит в Башню Дарина, высеченную в живой скале Зиракзигиль. Это и есть Келебдил - самая высокая вершина в Мглистых Горах. Там, над снегами, в скале пробито одинокое окно и под ним - узкая площадка, гнездо на головокружительной высоте над туманами мира. Все внизу было покрыто плотными облаками, а в небе пылало страшное, безжалостное на такой высоте солнце. Там мой враг вспыхнул снова, и пришлось опять биться с ним. Возможно, в грядущих веках сложат песни о нашем сражении… - Гэндальф усмехнулся, - хотя о чем можно поведать в песне?… Если бы кто-то наблюдал со стороны за этим поединком, он увидел бы молнии, обрушивавшиеся на вершину, огненные сполохи, клубы дыма и пара от таявших снегов. Лед плавился, шел горячий дождь. Полыхало пламя, рушились скалы. Наконец я одолел его и сбросил вниз. Он упал, разрушив горный склон, а я остался на вершине ни жив, ни мертв. Тьма была вокруг, мысли и время перестали существовать, и я бродил по дальним дорогам, о которых ничего не могу сказать… Но путь мой в этом мире не завершен, я был послан назад… Я лежал на вершине. Башня позади обратилась в прах, окно исчезло, лестница завалена обожженным битым камнем. Я был один, забыт всеми, и не было спасения с каменного рога земли. Я лежал навзничь, звезды катились надо мной, и каждый день был длиннее земной эпохи. Слабо доносились до меня звуки земли: рождение и смерть, песни и стоны, и вечные вздохи камня. А потом прилетел Повелитель Ветров. «Видно, так уж мне на роду написано, - сказал я ему, - быть твоей ношей…»

– Какая ты теперь ноша! - ответила громадная птица. - Сейчас ты не тяжелей лебединого пера. Сквозь тебя просвечивает солнце. Пожалуй, если отпустить тебя, ты и сам полетишь по ветру.

– Нет уж! - запротестовал я, чувствуя, как жизнь возвращается ко мне. - Лучше отнеси меня в Лориен!

– О том же просила меня и Владычица Галадриэль, когда отправляла за тобой, - спокойно ответил орел.

Так Гэндальф попал в Золотые Леса Лориена. Там он возродился телесно и духовно, обрел новые силы и мудрость, и теперь уже Гэндальфом Белым отправился на поиски отряда, но нашел лишь троих.

– У меня для вас весточки из Лориена, - улыбнулся маг. - Арагорну велено передать:

Элессар, Элессар! Где твой гордый народ
Ныне бремя скитаний и скорби несёт?
Близок час, по дорогам копыта гремят -
Это с Севера скачет твой Серый отряд.
К Морю путь вам начертан; он мраком объят;
Там незыблемо Мёртвые Стражи стоят.

– А вот это для Леголаса, - голос мага изменился.

Леголас, ты был счастлив в чертогах лесных,
Словно лист меж зелёных собратьев своих…
Но запомни: крик чайки над пенной волной
Позовёт за собой и отнимет покой.

Гэндальф умолк, прикрыв глаза. Гимли нахмурился.

– А мне, значит, ни слова?

– Темны ее слова, - покачал головой Леголас. - Словно предупреждение о смерти…

– Все лучше, чем ничего, - буркнул гном.

– Прости, Гимли, чуть не забыл! - словно очнулся от дремоты маг. - «Гимли, сыну Глоина, - заговорил он снова нездешним голосом, - привет от его госпожи. Думы мои пребудут с ним. Но пусть остерегается поднимать топор на живое дерево!»

– Эгей! Благословен час, когда ты вернулся к нам, Гэндальф! - вскричал Гимли, вскакивая и размахивая топором. - Вперед! Нечего терять время! Вперед, отыщем для моего топора подходящую голову!

– Думаю, долго искать не придётся, - заметил Гэндальф, поднимаясь.

Маг снова накинул старый потрёпанный плащ, спустился с холма и берегом реки вышел на опушку. Арагорн, Леголас и Гимли молча шли за ним. На краю леса Эльф окинул взглядом равнину.

– Они так и не вернулись, - грустно вздохнул эльф. - Придется идти пешком.

– Нам некогда, - ответил Гэндальф и переливчато свистнул трижды. Издали, казалось, с самого края земли, ему ответило конское ржание. Арагорн приник ухом к земле и некоторое время слушал.

– Это не один конь, - сказал он, поднимаясь.

– Одному нас всех не вывезти, - усмехнулся маг.

– Там мой Эрод, - узнал Леголас, - рядом с ним - Хазуфель. Самый первый - просто огромный! Я никогда не видел таких.

– Таких больше и нет, - заметил Гэндальф. - Это Сполох. Все кони Рохана повинуются его зову.

Из леса вынесся статный, белый как серебро конь с развевающейся гривой. Возле мага он круто осадил, громко заржал и остановился, положив голову ему на плечо. Гэндальф оглаживал коня, приговаривая:

– Неблизкий путь пришлось тебе проделать, умный мой, быстрый друг, но в самый нужный час ты примчался ко мне. В этом мире мы не расстанемся с тобой больше!