Две любви

— Нет, я пришёл предупредить ваше величество и защитить, рискуя своей жизнью.

Элеонора изменила выражение лица и смягчилась; затем она ещё посмотрела по направлению к балкону.

— Зачем вы будете меня защищать? — спросила она печально после некоторого молчания. — Что я для вас, и для чего вы должны сражаться за меня? Я вас послала на смерть, — зачем же вы желаете моего спасения?

— Вы были моим лучшим другом, — сказал Жильберт, — и выказали ко мне столько благосклонности, как никогда женщина не выказывала мужчине.

— Другом?.. Нет, я никогда не была вашим другом. Я послала вас на смерть, потому что любила вас и рассчитывала вас никогда более не видать, так как вы могли умереть славной смертью за крест и свой обет. Но несмотря на все, вы добились славы и спасли всех, всех. Вы не должны меня благодарить за подобную дружбу.

При этих словах она бросила на Жильберта долгий взгляд.

— О, какой вы человек! — внезапно воскликнула она. — Какой вы человек!

Он покраснел от этой похвалы, как молодая девушка.

— Какой вы человек! — повторила она ещё раз нежным голосом. — Элеонора Аквитанская, королева и, как говорят, самая красивая женщина в свете, отдаёт вам свою душу, тело и надежды на будущую жизнь, а вы остаётесь верен бедной девушке, любившей вас, когда вы были маленьким мальчиком! Я вас пожертвовала… О, с каким эгоизмом! — чтобы вы могли, по крайней мере, храбро умереть, ради вашего обета и сражаться с неприятелем; вы спасаете короля, меня и всех и возвращаетесь ко мне со славой… мой проводник Аквитании…

Она поднялась и встала против него смертельно бледная, со страстным выражением лица, глазами, воспламенёнными безумной любовью; против своего желания она протянула к нему руки.

— Как может женщина воспрепятствовать себе любить вас!.. — воскликнула она с жаром.

Она снова упала в кресло и закрыла руками лицо. Он стоял с минуту неподвижно, а затем преклонил перед ней колено, положив руку на ручку кресла.

— Я не могу вас любить, но, насколько я это могу сделать, не изменив другой, я отдам вам всю мою жизнь, — сказал он очень нежным голосом.

Когда он произнёс последние слова, занавес во внутренние комнаты тихо приподнялся, и появилась Беатриса, рассчитывая, что королева одна. Она не слышала начала фразы и вся похолодела, не имея возможности ни говорить ни удалиться.

Руки Элеоноры упали.

— Я не могу отдать вам моей, — ответила она тихо. — Она — уже ваша, и я хотела бы, чтобы вы не были англичанином, прежде чем я могу быть вашей государыней и сделать вас великим человеком. Пусть я буду королева Англии, и вы увидите, что я сделаю из любви к вам. Я выйду за этого ребёнка Плантагенета, если это вам может служить на пользу.

— Государыня, — сказал Жильберт, — подумайте о вашей теперешней безопасности, король очень разгневан…

— Разве я думала о вашей безопасности, когда посылала вас впереди армии? Теперь, когда вы здесь, Жильберт, разве я не в безопасности?..

Её голос ласкал его имя, а губы её тяготели к нему; она положила свои руки ему на плечи; так как он стоял возле неё на коленях, то она склонила к нему голову.

— Лучший, честнейший и храбрейший из людей, — шептала она тихо… — Любовь моей жизни… сердце моего сердца… это последний раз… единственный раз… и затем прощайте…

Она поцеловала его в лоб и бросилась с ужасом из кресла, так как в комнате раздался другой голос, горестно воскликнувший:

— О, Жильберт! Жильберт!

Беатриса зашаталась и схватилась за занавес, чтобы не упасть; она смотрела на королеву и Жильберта с выражением ужаса.

Жильберт кинулся к ней и схватил молодую девушку, затем подвёл её к свету; она дрожала, как лист. Тогда она задрожала, отбиваясь от него, из опасения, чтобы он не обнял её.

— Беатриса! Вы не понимаете, вы не слышали!

Он старался заставить её выслушать себя, но напрасно.

— Я слышала! — воскликнула она, продолжая бороться. — Я видела! Дайте мне уйти. О, ради Бога дайте мне уйти!

Руки Жильберта разжались, и она удалилась на несколько шагов, горько взглянув на королеву.

— Вы выиграли! — воскликнула она прерывающимся голосом. — Вы добились его души и тела, как клялись. Но не говорите, что я не поняла!

— Я вам отдала его тело и душу, — ответила печально Элеонора. — Разве я не могу сказать ему «прощай!», как другие?

— Вы лживы, один лживее другого, — возразила Беатриса, бледная от гнева. — Вы мне изменяете и обманываете, вы сделали из меня игрушку…

— Разве вы не слышали, как, прежде чем я сказала ему «прощай!», он ответил мне, что не любит меня? — спросила Элеонора серьёзно, почти сурово.

— Он сказал это мне, а не вам; никогда он не сказал бы вам этого, вам, женщине, которую он любит.

— Я никогда не любил королевы, — воскликнул Жильберт, — клянусь своей душой… и святым крестом.

— Вы никогда её не любили?.. А жизнь спасли не мою, а её?

— Вы сами сказали, что я хорошо поступил…

— Это была ложь… жестокая ложь…

Голос молодой девушки ослаб, но жгучие слезы усилились, и она снова возразила:

— Было бы честнее давно мне это сказать; я не умерла бы от этого тогда, так как любила вас менее.

Элеонора приблизилась к ней и очень спокойно, с добротой произнесла: