Две луны

А я… я увидел две луны днем. Это были земные луны с красиво изогнутыми бровями и милыми улыбками. Воистину: если бы моя встреча с красавицами произошла ночью — я не заметил бы небесную луну. Девушки затмили бы свою гуляющую в облаках сестру.

— Хороший ты мальчик!.. — с чистым, как звон маленьких бубенчиков, смехом сказала раскосая красавица.

А «персиянка» слабо улыбнулась своими по-детски чуть пухлыми губами.

Я вконец растерялся. Во мне поднялась подлинная буря. Я успел раздеть девушек глазами. Со сладко замирающим сердцем подумать, каким бы райским блаженством было бы обнимать и целовать обеих красавиц. И как — должно быть — упруги их похожие на наливные яблочки груди.

Я почувствовал, как от стыда розовеют мои уши. Точно кудесницы могли прочесть мои нескромные мысли. В итоге — я бесповоротно струсил.

Пробормотал едва разборчиво:

— Я… Вы… Извините…

И со всех ног бросился за стеклянные двери метро. Взмокший, как жеребенок — сбежал вниз по лестнице.

Я очнулся только в качающемся вагоне электропоезда.

Я развалился на сиденье — прерывисто дыша. Сердце кувалдой ударяло в грудную клетку. Нерадостные беспорядочные мысли — кружились и жалили меня, как стая шершней. Мне хотелось плакать от обиды. Ну почему я не долбаный пикапер, не похититель женских сердец — а несчастный лузер, жалкий замордованный студентик?.. Только что я видел двух прекрасных девушек — будто сошедших со страниц моих любимых сказок. Одна из красавиц многозначительно обронила, что я «хороший мальчик».

А что сделал я?..

Стрельнул номер телефона у той или другой прелестницы?.. Пригласил: «А не встретиться ли нам завтра в кафе «Звездочка»?..». Хотя бы просто улыбнулся?.. Нет. Я позорно бежал. Притом, что жил мечтами о девической ласке. Я был точь-в-точь голодный, который настолько забит и запуган, что не решился взять свежую лепешку с подноса — и только в очередной раз проглотил слюну.

Какой же я ничтожный червь!.. Качусь в свой богом проклятый колледж — где меня будут шпынять наглые одногруппники. А девушек я больше не увижу. Завтра — вполне вероятно — они будут раздавать свои листовки уже у другой станции метро.

Но если я и встречу красавиц на том же месте, что и в этот раз — что толку?.. Я ведь трус. Я не посмею добиваться их внимания. Хотя нежные, чуть лукавые взгляды двух волшебниц — это то, чего я страстно желаю.

Я попытался отвлечься чтением Махабхараты, которую достал из рюкзака. Но буквы прыгали у меня перед глазами — слова размывались. Тогда я вынул из кармана листовки — которые получил от девушек. Я ожидал увидеть на цветастых листовках рекламу пылесоса, кошачьего корма или пиццерии. Но… с листовок на меня глянули мои знакомые девушки.

Что за волшебство?.. Я протер глаза. Нет — зрение меня не подвело. С одной листовки на меня смотрела — изображенная кистью умелого художника — та самая «монголка» с жаркими рысьими глазами, держащая белую розу. С другой листовки — подруга «монголки», похожая на молодое деревце «персиянка»; с ярко-алой розой в нежных руках.

Никаких надписей на листовках не было. Девушки точно подарили мне свои портреты — чтобы, глядя на эти портреты, я с тоской вспоминал двух изящных ланей, которых упустил, и корил бы себя за трусость.

Я вложил листовки в томик Махабхараты — и положил книгу в рюкзак. По вечерам, в своей спальне, я буду смотреть на портреты красавиц и плакать, плакать.

Слезы сбегали по моим щекам и сейчас — когда я сидел в вагоне летящего по черному тоннелю электропоезда. Попутчики — от толстой бабки в платочке и с расписанной узорами тряпичной сумкой до заросшего щетиной мужика, от которого разило паленой водкой и немытым телом — косились на меня с некрасивым любопытством. Но что мне за дело было до окружающих?!..

Весь день в колледже я был сам не свой.

Но мне повезло: попа Гаврилы и рыжего Адольфа не было. Одногруппники говорили: Гаврила выстаивает службу в храме по случаю какого-то религиозного праздника — а Адольф отбыл в военизированный тренировочный лагерь бонхедов. Пса и Вора за какую-то провинность хорошенько отчитал Полковник — так что те ходили смирными ягнятами. Подвергать меня особым издевательствам сегодня было некому.

Конечно — «добренькие» «товарищи» по учебе привычно бросали мне в спину оскорбления и даже швырялись скомканными бумажками. Но я этого просто не замечал. Сидя на уроках с отрешенным, как у святого, видом, или во время переменок бродя по коридорам колледжа — я думал о моих прекрасных раздатчицах листовок.

«Ах, если бы я был смелее — я заговорил бы с девушками!..».

Я отпустил вожжи своего воображения. Передо мной вставали упоительные картины.

Вот мы с девушками сидим в кафе — заедаем булочками и круассанами ароматный кофе. Шутим и смеемся. Потом гуляем по зеленому летнему парку. Красавицы играют в догонялки — резвятся, как маленькие козочки.

Я испытывал нежность к обеим — и к «персиянке» и к «монголочке» — как какой-нибудь мусульманин. Если б меня озадачили: «Какая из кудесниц будет твоей невестой?.. Выбирай!..» — я бы с горячностью воскликнул бы: «Обе!.. Они нужны мне обе!..».