Две луны

– Саламанка, я и сама уже не помню, почему это сделала. Иногда сердцем ты чувствуешь, что любишь кого-то, но бывает нужно убежать, чтобы это понять.

Эту ночь мы провели в мотеле на въезде в Уолл, Южная Дакота. У них оставался свободным всего один номер с единственной кроватью, но дедушка так устал, что согласился и на это. Кровать оказалась королевских размеров и вдобавок с водяным матрасом.

– Чтоб тебя! – воскликнул дедушка. – Вы только гляньте! – Он нажал на матрас, и тот забулькал. – Похоже, придётся нам сегодня поплавать на этом вот плоту.

Бабушка с размаху плюхнулась на кровать и хихикнула.

– Па-даб, па-даб, – хрипло воскликнула она.

Я прилегла рядом с нею, а дедушка осторожно пристроился на противоположном краю.

– Ого! – воскликнул он. – Эта штука прямо как живая!

Так мы трое покачивались на матрасе, пока дедушка вертелся то в одну сторону, то в другую, ворча и чертыхаясь. От смеха у бабушки на глазах выступили слёзы. И тогда дедушка сказал:

– Ну, хоть это и не брачное ложе…

Той ночью мне приснилось, будто мы с мамой сплавляемся на плоту по реке. Мы лежим на спине и смотрим на небо. И оно опускается всё ближе и ближе к нам. А потом вдруг что-то хлопнуло, и мы оказались на небе. Мама оглянулась и сказала:

– Мы не могли умереть. Мы были живы всего минуту назад.

Утром мы поехали в направлении Блэк-Хилз и горы Рашмор, в надежде попасть туда к обеду. Не успели мы сесть в машину, как дедушка напомнил:

– Так что там случилось с Пипиной мамой и получала ли Пипи новые послания?

– Надеюсь, всё наладилось, – подхватила бабушка. – А то я немного беспокоюсь из-за Пипи.

На следующий день после того, как Фиби показала папе подозрительные пятна и волосы неизвестного происхождения, пришло новое послание: «Ты не можешь запретить птицам печали виться у тебя над головой, но ты можешь не дать им свить гнездо в твоих мыслях».

Фиби принесла его в школу, чтобы показать мне, и заявила:

– Это снова псих.

– Зачем ему оставлять новые письма, если он и так уже похитил твою маму?

– Это улика, – сказала она.

А ребята в школе по-прежнему донимали Фиби вопросами о том, что её мама делает в Лондоне. Она старалась делать вид, что не слышит, но получалось у неё плоховато. Иногда её загоняли в угол, так что приходилось что-то отвечать.

Когда Меган спросила у Фиби, какие достопримечательности её мама успела увидеть, та брякнула:

– Букингемский дворец…

– Ну конечно, – понимающе кивнула Меган.

– И Биг-Бен, и ещё… – Фиби помялась и выдала: – Родину Шекспира.

– Но это же в Стаффорде-на-Эйвоне! – удивилась Меган. – Мне казалось, что твоя мама должна быть в Лондоне. Она поехала туда на экскурсию или по делам?

– Да, именно так она и сделала. Поехала на экскурсию.

Фиби держалась из последних сил. Вид у неё был такой, будто целая стая птиц печали свила гнездо у неё в мыслях.

На английском Бен выступал со своим докладом по древнегреческим мифам. Он нервничал. Он рассказал, что Прометей украл огонь у Солнца и отдал его человеку (мужчине). Зевс, самый главный бог, разозлился на человека и на Прометея за то, что они посягнули на его драгоценное Солнце. И в наказание Зевс послал человеку Пандору (женщину). А самого Прометея приковал к скале и приказал орлу каждый день прилетать и клевать его печень. От волнения Бен так странно произнёс имя Прометея, что получилось, будто Зевс приказал орлу клевать печень грамотея.

Мэри Лу пригласила нас с Фиби на ужин в тот вечер. Когда я позвонила папе, он нисколько не возражал – и я знала, что это искренне. Он сказал только:

– Я очень рад за тебя, Сэл. А я тогда, наверное, поужинаю у Маргарет.

Глава 25 Холестерин

Ужин в семействе Финни стал настоящим приключением. Когда мы пришли, младшие братья Мэри Лу носились по дому как бешеные, скакали через мебель и швырялись мячом. Старшая сестра Мэри Лу, Мегги, болтала по телефону и в то же время выщипывала брови. Мистер Финни что-то готовил на кухне, и помогал ему четырёхлетний Томми. Фиби прошептала:

– Я не жду ничего хорошего от здешней стряпни.

Не успела миссис Финни шагнуть за порог в шесть часов вечера, как Томми, Дуги и Деннис повисли на разных частях её тела и заорали все разом: «Посмотри!» и «Мама, мама, мама!» и «Меня первого!» Она упорно прорывалась на кухню и волокла на себе всю троицу, как рыболовный крючок, подцепивший на дне старые покрышки, дырявые ботинки и прочую гадость. Она громко чмокнула в губы мистера Финни, и он сунул ей в рот ломтик огурца.

Мы с Мэри Лу всё-таки сели за стол, хотя я не видела в этом особого смысла. Все обрушились на стол лавиной, по дороге опрокидывая на пол стаканы, роняя ножи и вилки и выхватывая друг у друга тарелки (Фиби тут же заметила и показала мне, что они все из разных сервизов) с воплями: «Это моя тарелка!», «А я хочу с маргаритками!» или «Отдавай мне голубую! Сегодня моя очередь есть из голубой тарелки!»

Мы с Фиби оказались между Мэри Лу и Беном. В центре стола исходило паром блюдо с жареным цыплёнком. Фиби воскликнула: