Две могилы

Капитан Синглтон прибыл за полчаса до окончания осмотра. С одной стороны, д’Агоста был благодарен ему за поддержку: когда начальство проявляет интерес, расследование действительно продвигается быстрее. С другой стороны, он невольно воспринимал присутствие начальства как проявление недоверия. Это убийство стало главным сюжетом ночного выпуска новостей, вытеснив на второе место перестрелку с пятью жертвами в Центральном парке. И надо смотреть правде в глаза: д’Агоста и Синглтон не всегда были лучшими друзьями. Много лет назад, после того злополучного дела, к которому д’Агосту привлек Пендергаст, именно Синглтон потребовал, чтобы лейтенант предстал перед дисциплинарным трибуналом. Впрочем, капитан и прежде никогда не упускал случая устроить подчиненным встряску. Так почему же, при всем уважении к начальнику, его появление вызвало у лейтенанта острое неприятие? Возможно, потому, что капитан отказался помочь, когда встревоженный д’Агоста обратился к нему с просьбой — неофициальной, разумеется, — выделить охрану для встречи Пендергаста с Хелен возле лодочного домика. «Нацисты здесь, в Нью-Йорке? — хмыкнул в ответ капитан. — Это слишком нелепо даже для агента Пендергаста. Я не могу поднять на ноги всю группу из-за его фантазий». Д’Агоста не рискнул настаивать, поскольку Пендергаст взял с него слово молчать. И вот теперь Хелен мертва.

— «С днем рождения», — пробормотал Синглтон, повторяя текст послания, написанного кровью на теле жертвы. — Что вы на это скажете, лейтенант?

— Мы действительно имеем дело с сумасшедшим.

О кровавой надписи и лишней части тела прессе не сообщили.

— Да, безусловно, — согласился Синглтон.

Он был высок, строен и в свои сорок с небольшим сохранял телосложение пловца. Тщательно подстриженные черные с проседью волосы стремительно начали белеть, но походка по-прежнему оставалась легкой и упругой, и от этого капитан тоже казался моложе своих лет. Отмеченный кучей наград, он славился способностью работать без сна и отдыха. В отличие от большинства коллег Синглтон следил за своей одеждой и носил дорогие, сшитые на заказ костюмы. Что-то в его характере заставляло подчиненных выкладываться на все сто. Он был не из тех, кто добивается повиновения с помощью угроз или ругани; в подобных случаях он просто говорил, что «разочарован». Но д’Агоста скорее согласился бы полчаса выслушивать крики другого начальника, чем вынести минуту гробового молчания разочарованного Синглтона.

— Я долго об этом думал, — сказал Синглтон с той хорошо знакомой интонацией, с какой он обычно принимал трудные и спорные решения. — Психологическая сторона этого дела действительно уникальна. Она явно выходит за пределы обычной патологии. Вам так не кажется, лейтенант?

— Согласен, — коротко ответил д’Агоста, пытаясь понять, куда клонит Синглтон.

— Нам известно, что мочка уха была отрезана за несколько часов до первого убийства. Теперь судмедэксперт утверждает, что и палец ампутировали непосредственно перед вторым преступлением. У нас есть записи с камер наблюдения, где виден пластырь на мочке уха убийцы. Новые записи показывают, что преступник был в странной кепке и с бинтом на пальце. Какой убийца согласился бы так себя уродовать? И что означают эти надписи? О чьем дне рождения идет речь и кто должен им гордиться? И наконец, почему такого умного и умелого преступника ничуть не заботит, что его могут опознать?

— Я не уверен, что его это не заботит, — возразил д’Агоста. — Обратите внимание, как сильно он изменил внешность.

— И все-таки оставил отпечатки пальцев. Он не против того, чтобы впоследствии мы его опознали. Да и оставленные части тела вроде бы говорят о том, что он хочет быть узнанным.

— Меня беспокоит то, как он остановил горничную, — задумчиво произнес д’Агоста. — Она утверждает, будто бы он знал про подушку и в какой номер ее должны принести. Как это понимать?

— Он мог поддерживать связь с кем-то из персонала, — предположил Синглтон. — С кем-то, кто работает в службе регистрации или на коммутаторе. Все это вам придется проверить.

Д’Агоста хмуро кивнул. Он очень жалел, что рядом нет Пендергаста. Тот быстро разобрался бы со всеми загадками.

— Знаете, на какую мысль меня это наводит, лейтенант?

Д’Агоста приготовился к худшему.

— На какую, сэр?

— Я не люблю отступать, но, похоже, это дело нам не по зубам. Мы должны подключить к расследованию отдел ФБР по изучению поведения преступников.

Д’Агоста не ожидал такого поворота, но, подумав немного, понял, что это естественное, логичное решение. Как-никак речь идет о серийном убийце со значительными, возможно уникальными, психическими отклонениями.

Синглтон пристально смотрел на д’Агосту, словно нуждался в его согласии.

Это тоже было в новинку для лейтенанта. С каких это пор капитана стало волновать его мнение?

— По-моему, это отличная идея, шеф, — сказал он.

Синглтон явно почувствовал облегчение.