Зубодёр

В Нью-Йорке, в полумраке просторной библиотеки особняка под номером 891, одиноко стоящего в стороне от Риверсайд-драйв, собралась компания из трех человек. Двое из них – специальный агент Алоиз Ш.Л. Пендергаст и его подопечная, Констанция – расположились в креслах перед потрескивающим в камине огнем. Со скучающим видом агент листал каталог бордосских винных фьючерсов, а сидящая напротив Констанция с головой ушла в изучение трактата под названием "Трепанация черепа в Средневековье: инструментарий и методики".

            Третий предпочел остаться на ногах и раздраженно ходил взад-вперед. Выглядел этот небольшого роста человечек смешно и необычно: на нем был фрак, а на груди расположилась висящая на серебряных цепочках целая связка разнообразных непонятных амулетов и безделушек, начинавших звенеть и бряцать при каждом движении гостя. Шагая, он опирался на трость-дубинку с набалдашником, вырезанным в виде скалящегося черепа.

            Все это время пустой желудок человечка громко и недовольно бурчал. Звали гостя мсье Бертан – это был пожилой наставник Пендергаста, в детстве преподававший ему уроки естественной истории, зоологии и других необычных дисциплин. Находясь в Нью-Йорке, учитель навещал своего давнего протеже.

            – Это возмутительно! – заявил он на всю библиотеку. – Fou, très fou![1] Боже мой, в Новом Орлеане я бы уже давно поужинал. Глядите, уже почти полночь!

            – Еще и половины девятого нет, maître[2], – с легкой улыбкой ответил Пендергаст.

            В дверях библиотеки появилась фигура экономки. Пендергаст обернулся:

            – Что такое, миссис Траск?

            – Повар, – ответила та, – просила передать, что ужин будет подан на полчаса позже.

            Бертан раздраженно запротестовал.

            – К сожалению, она переварила пасту, – продолжила миссис Траск, – поэтому придется готовить ее заново.

            – Передайте повару, пусть не беспокоится, – произнес Пендергаст в ответ. – Мы никуда не спешим.

            Кивнув, миссис Траск повернулась и исчезла.

            – Не спешите! – возмутился Бертан. – Говорите за себя. Я, ваш гость, умираю тут с голоду, словно узник в Бастилии. После такого мой желудок больше не будет работать как прежде.

            – Поверьте мне, maître, ожидание того стоит. Тальятелле аль тартюфо бьянко очень простое блюдо, несмотря на всю его изысканность, – Пендергаст замолк, словно мысленно дегустировал еще готовящийся ужин. – Оно готовится из пасты тальятелле и тонко нарезанных отборных белых трюфелей, обжаренных в масле. Для приготовления этого блюда повар берет грибы из городка Альба, расположенном, как вам известно, в провинции Пьемонт. Там растут лучшие в мире трюфели, которые продаются на развес по цене золота.

            – Ну и гадость! – заявил Бертан. – Нет, мне ни за что не понять страсти, которую янки испытывают к недоваренным макаронам.

            Теперь и Констанция – впервые за все время – включилась в разговор:

            – Янки здесь не при чем, – пояснила она. – Сами итальянцы предпочитают готовить пасту достаточно твердой – "al dente" – что означает "на зубок".

            Но, кажется, объяснение лишь рассердило Бертана:

            – Что ж, я предпочитаю, чтобы спагетти были мягкими: как рис, как крупы. Получается, это мещанство, oui[3]? Al dente, ишь ты! – с этими словами учитель повернулся к Констанции и сказал: – Спроси-ка своего опекуна про зубки. Вот тебе история, чтобы скоротать время, пока кое-кто умирает от голода.

            Оскорбленный Бертан ушел, и стук тросточки, с каждым шагом выбивавшей дробь по полу соседней комнаты, постепенно затих.

            На мгновение в библиотеке воцарилась тишина. Констанция покосилась на Пендергаста и заметила, что взгляд агента ФБР прикован к двери, через которую Бертан только что вышел. Затем агент повернулся к своей подопечной и сказал:

            – Бертан настоящий чревоугодник. Не обращай внимания на его ворчание. Как только подадут основное блюдо, доброе расположение духа снова к нему вернется, будь уверена.

            – Что он имел в виду под историей о зубках? – спросила Констанция.

            Пендергаст замялся.

            – Тебе будет неинтересно, – проговорил он. – Я уверен. История не из приятных, да и… связана с моим братом.

            Лицо Констанции на долю секунды приобрело бесстрастное выражение:

            – Это обстоятельство лишь подогревает мой интерес, – ответила она.

            Долгое время Пендергаст молчал, и взгляд его блуждал где-то очень-очень далеко. Констанция тоже сохраняла молчание и терпеливо ждала. Наконец, Пендергаст глубоко вздохнул и начал рассказ:

            – Тебе знакома детская сказка о зубной фее?

            – Конечно. Когда я была маленькой, в обмен на мой зуб родители должны были класть под подушку одноцентовую монетку … когда у них имелись деньги, конечно же.

– Совершенно верно. Во Французском квартале Нового Орлеана, где я провел большую часть своего детства, ходило аналогичное старинное поверье. Но кроме него, у нас была еще одна, скажем так, подобная история.

– Подобная?