Две недели до любви

Я ищу взглядом полотенце-губку-перчатки… Не в силах спросить у Сесилии, с чего мне начать. И тут оказывается, что за самой моей спиной стоит Джин. Сесилия обращалась к нему. Пока Джин идет к раковине, она достает из холодильника бутылку колы, а потом жестом приглашает меня идти за собой по длинному узкому коридору с кирпичными стенами. Она сворачивает в крошечный, обставленный по-спартански офис. В центре деревянного письменного стола стоит ноутбук; заставка на его экране отсвечивает причудливым синим сиянием на металлической поверхности канцелярского шкафа, который по углам уже пошел ржавчиной. Помимо этих двух предметов мебели в комнате есть еще офисный стул. Вот и все.

Сесилия ставит колу рядом с ноутбуком и усаживается перед экраном. Говоря со мной, она одновременно набирает на клавиатуре какой-то текст.

– У Клинта уже два года не было девушки. Наверно, странно, что я, его мать, говорю о таких вещах – Клинт убил бы меня, если бы узнал, что я…

– Клинт – мой тренер, – возражаю я, переминаясь с ноги на ногу в дверном проеме.

Сесилия, нахмурившись, смотрит на меня. В уголок ее губ проползает улыбка.

– А я не просто его мама, – сообщает она мне. – Хочешь верь, хочешь нет, но у меня до Клинта тоже была жизнь. И до Джина.

Я неловко поеживаюсь. Чего она от меня хочет? Зачем рассказывает мне историю личной жизни Клинта? При чем тут я? Этот тупой день вообще когда-нибудь закончится или нет?

– У Клинта была девушка. Они росли вместе, – она, прищурившись, вглядывается в монитор. – Дружили с детства, и потом эта дружба переросла в нечто большее.

Она заходит на какой-то сайт и продолжает смотреть на экран, сжав зубы.

– Но, наверно, рассказ чьей-то матери не произведет такого впечатления, как написанная история, да? Или, скажем, старая статья в Интернете? Я знаю, что ты пережила много боли, Челси, – добавляет она мягко. – Из того немногого, что рассказал мне Клинт… Естественно, что ты напугана.

Я открываю рот, чтобы возразить, но успеваю произнести лишь слово, когда Сесилия поднимает вверх руку. Она пристально смотрит на меня – точь-в-точь Царапка, когда я отвлекаю его от охоты, чтобы позвать к ужину.

– Клинт рассказал, что ты боишься всего, что он предлагает. Ездить на велосипеде. Боишься байдарок. А представь, до чего ему страшно. Я вижу, как он… – Сесилия замолкает, задумчиво дергая себя за губу. – Сердечные раны ужасно сложно вылечить. Очень медленно заживают.

Она отходит от компьютера и жестом показывает на стул. Сесилия выходит из комнаты, шлепая сандалиями.

К тому времени, как я обхожу стол и сажусь, на экране снова появляется заставка: старое фото Клинта в хоккейной форме; вспотевшие черные волосы спадают на глаза.

Я беру бутылку колы и делаю неспешный глоток. Мой взгляд прикован к лицу Клинта. Наконец я дергаю мышкой, и компьютер снова пробуждается. Перед моими глазами появляется страница «Северного сияния», местной газеты.

В экран резко бьют крупные жирные буквы:

ТЕЛО ПРОПАВШЕЙ ДЕВУШКИ-ПОДРОСТКА

НАЙДЕНО В УЩЕЛЬЕ

Я, нахмурившись, читаю дальше. После тщательных двухдневных поисков машина пропавшей Розалин Джонсон была замечена под Шоссе 72. Тело обнаружили среди обломков: работники скорой помощи сообщают, что Джонсон умерла при столкновении. Полиция подозревает, что заметить белую «мазду» помешали недавние снегопады.

Все еще не совсем понимая, что же я читаю, я пробегаю глазами оставшийся текст. Смотрю на фотографию аварии. Что-то в ней кажется мне удивительно знакомым…

Я прокручиваю страницу вниз и кликаю на продолжение. Здесь сообщают о хоккейном турнире, на который Розалин так и не добралась. Об убитом горем мальчишке, который лишь за день до того умолял радиослушателей: «Каждый, кто недавно видел Джонсон…» На второй фотографии, поменьше, кто-то безвольной грудой сидит, прислонившись к багажнику полицейской машины. Бойфренд Джонсон Клинт Морган на месте аварии, сообщает подпись.

Боже мой. Что?! Мой взгляд возвращается к подписи. Я перечитываю ее шесть раз – а может, и все семь.

На фотографии Клинт ссутулился в снегу, вжав подбородок в грудь. Он немного похож на забытую куклу, которую прислонили к кузову. Но вот этот пейзаж за ним… Я точно видела его раньше. Я узнаю его, хотя снег давно растаял. Я чувствую землянисто-влажный аромат ручья, ощущаю в своей руке тяжесть фотоаппарата. Я таращусь на черно-белое фото, и на нем розоватыми точками проступают островки орхидей. Я уверена: это то самое ущелье, откуда вытащил меня Клинт. И теперь я знаю почему.

Я вскакиваю со стула и спешу по коридору, не чувствуя под собой ног.