Две недели до Радоницы

Наверно, уже при подходе он почувствовал на себе наши уничтожающие взгляды и торопливо стал что-то доставать из папки. Это оказался длинный запечатанный конверт. Он не знал кому из нас его вручать и просто ткнул конверт в нашем направлении.

– Sun & Son ведь уже нет. Чего вы пришли? – с подозрением спросила мама.

– Нет-нет, конечно! Я никак больше ни на что не претендую! – замотал головой нотариус, – Я вообще сам уезжаю сегодня из Нагоры. Но я подумал, что вы все равно хотели бы почитать завещание своей бабушки. Поэтому принес его вам.

Завещание бабушки? Я вырвался вперед, выхватил конверт и в два счета разорвал печать. Расправил бумагу – завещание было написано от руки, очень неровным и, по видимости, сильно дрожавшим почерком. Это было последнее, что написала бабушка, и, судя по бумаге, эти слова потребовали от нее значительных усилий.

– Читай, Андрейка, вслух, – пробасил отец.

Дрожа от волнения, слегка запинаясь, я стал читать:

– «Здравствуйте, мои родные внуки. Здравствуйте, сыновья. Здравствуй, Алена. Здраствуй, Каролина. Здравствуй, мой дорогой Витольд. И здравствуй, милая Стокротка. Когда вы будете это читать, меня уже не будет на этом свете. Но оттуда, с небес, от Трех наших братьев, я клянусь за вами наблюдать. Знайте, что духом не покину никого из вас, и каждый мне очень дорог.

И потому я очень рада, что вы все сегодня собрались сегодня в этом старом доме. Этот дом строил еще мой отец, а жили мы тут и того дольше. Он видел много поколений и много людей. И я хочу, чтобы в нем продолжалась новая жизнь. Для того я завещаю этот дом своим внукам. Постройте для себя в нем новое будущее. Всегда любящая вас, бабушка Веслава»

Я закончил читать, и некоторое время все мы стояли в тишине. Я только искоса глядела на остальных, не зная как реагировать. А потом тишину нарушила громкими хлопками Каролина. Раздался и голос отца:

– Но что стоите, хлопаки! Ваш то дом теперь.

– А как же… вы? – неуверенно спросил Дима.

– А что я? – удивленно спросил отец. – Я рядом новый дом построю, для нас с Аленой.

– Да неужели? – с нотками иронии спросила мама, опуская руку за руку.

– Клянусь! – вскричал отец. Потом стыдливо скосил взор в землю, – Но не за грязные деньги то сделаю. Я все те деньги Григорию пойду отдам, пусть на развитие края пойдут. Не надо мне того, что в «Чорном сонце» заработал.

После этой душевной тирады он нахмурил единственный глаз и сказал маме:

– Пойдем, покажу тебе что. Юлу твою вернул.

Мама охнула от неожиданности и немедленно отправилась за отцом во двор дома. Каролина проводила их взглядом, а потом обратилась к нам всем:

– Спасибо вам большое за поддержку. Спасибо, что помогли Марцеля перевезти. Врачи говорят, его состояние улучшается.

Она обернулась на Витольда и Матея.

– А мы сейчас вернемся в Купавы. Дядя Витек и Матей будут помогать новую рощу сажать.

– На месте Ильмень-рощи? – спросил я, не скрывая нарождавшейся радости.

– Да, – улыбнулась Каролина. – Посадим новый вяз, а вокруг него липы, как раньше было. Дорогу ту, что Sun & Son построили, будут переделывать, чтобы вокруг рощи шла. Я с Григорием уже поговорила, он так сделает.

– То мы тоже скоро приедем вам поможем, – уверил я Каролину.

Матей прыгнул за руль своего «Минска», тетя Каролина села позади него, крепко ухватившись за спину. Дедушка Витольд, кряхтя и сыпля проклятьями, забрался в специально для него прицепленную коляску. Мотор зарокотал, мотоцикл взялся с места и, набирая скорость, вскоре исчез в дальней синеве дороги.

Но не успели мы их проводить взглядом, как со стороны двора раздался настоящий рев. Это был громкий крик отчаяния в исполнении отца. Дима поспешно распахнул калитку, и мы все втроем – он, Дарья и я – ввалились в двор и поспешили к тому месту, где стояли отец и мама. У ног отца в земле виднелась небольшая свежевырытая ямка – очевидно, он что-то из нее доставал. Ту самую юлу, что обещал? Но где же она?

– Кобета! Пуху марны! – кричал отец, – Ты что зробила!

– Вот опять эти польские словечки твои! Ничего не понимаю! – топнула ногой мама. Увидела, что мы подошли, быстро спросила меня, – Андрей, что это за пуху марный, а?

– Да я сам не знаю, – пожал я плечами.

– Это из Мицкевича, – с придыхом сказал отец, набирая в грудь воздух. Хотел нам что-то объяснить, но махнул рукой.

– А где юла-то? – спросил Дима.

– Вот! – снова взревел отец, – Выкинула! Матка ваша выкинула!

– И правильно! – накреня к отцу корпус, крикнула мама. Казалось, она соревновалась с ним в этой перепалке, – Плохая у нее энергетика, у юлы этой! К черту ее выкинула!

– Но ты же за нее меня чуть не закопала, – изумленно и чуть с обидой сказал отец.

Мама махнула ладонью, будто речь шла о ерунде.

– Я ей истории не знала, Збышек. А теперь знаю. Она несчастья приносит. Нам в семье она ни к чему.

– Золотая была… – протянул отец.

– И что? – сверкнула глазами мама, – Не думаешь ты, что я из каких-то меркантильных интересов…

– Молчу, молчу, – выбросил полотенце отец.

– У меня есть сейчас нечто куда более ценное, чем это юла, – сказала мама. – Наша семья.

– Ты останешься в Нагоре? – спросил отец.