Две недели дождя (СИ)

– А твой отец? – Мик непроизвольно сжал руку в кулак. Значит, мать ненавидела Эйчера, а с ним и Лая просто потому, что Эйчер не был обычным здоровым ребёнком?

– Ушёл от неё до нашего рождения. – Эйчер закончил очередной ряд, вытряхнул на ладонь последние две сигареты, поднялся и пошёл к шкафчикам искать новую пачку. – Реа защищал меня от неё, когда Лай не мог. Она отправила нас в школу, когда нашла мужчину. Навещала пару раз.

– А потом? – Мик слушал его как завороженный. Лай уже рассказывал ему об этом, в той самой школе. Но Эйчер… Мику казалось, он должен всё это рассказать, избавиться, поделиться воспоминаниями.

– А потом. Забеременела. Больше мы её не видели. – Эйчер нашёл ещё одну пачку и облегчённо вздохнул. Он не смог бы чувствовать себя спокойно, пока не построил бы всю структуру из нужного количества сигарет.

– Так у тебя есть брат? Или сестра? – Мик даже представить себе этого не мог.

– Не знаю. Не знаю, кто именно. – Эйчер уселся за стол и продолжил выкладывать ряды. – Не видел, не слышал.

– Ты сказал, что она умерла. – Мик старался понять и осмыслить то, что произошло на дамбе, с учётом всего, что рассказал ему сейчас Эйчер.

– Да, знаю. Нам сказали. Прислали письмо. Не знаю, от чего. На похороны мы не ходили. – Эйчер протянул руку и перевернул фотографию. Он не хотел ни видеть, ни вспоминать эту женщину, но сейчас необходимо было всё прояснить. До конца. – Она водила нас на дамбу и давала играть без присмотра. Хотела, чтобы упали.

– Ты ненавидишь её? – Почему-то тихо спросил Мик. Вопрос был слишком личным и откровенным. Ему неприятно было спрашивать это, и он мог только догадываться, как неприятно было отвечать Эйчеру.

– Она многому нас научила. – Он покачал головой и принялся выравнивать столбики сигарет. Многому – не верить, не доверять, лгать, притворяться, терпеть, молчать, жить вопреки чужим желаниям.

– Это плохо? – Мик спрашивал осторожно, словно ступал вслепую по тонкому льду.

– Это плохо. Больно. Тяжело. – Эйчер на миг закрыл глаза, собираясь с мыслями. – Это в прошлом. Теперь навсегда.

– Почему Лай не узнал её на фотороботе? – Мик только теперь понял, кого ему напоминала та женщина – братьев Нэванов.

– Реа не позволил. Он заблокировал ту часть памяти, от которой Лай и сам хотел избавиться. – Эйчер говорил как-то слишком уж равнодушно.

– И как ты будешь без Лая? – В голосе Мика непрошено проскользнула вина. Он не стоял на парапете и никого не сталкивал в воду, но тогда у Реа-Лая не было другого выбора. Он его ему не оставил.

– Для начала, приду в участок и напишу заявление об увольнении. От имени Лая. Из-за проблем со здоровьем. – Эйчер встал, упёрся ладонями в стол. Это надо закончить, достаточно. – Я умею притворяться и терпеть людей. Не беспокойся обо мне. И Крис тоже. Не стоит. Я могу.

– Ладно. Буду заходить иногда, можно? – Мик тоже встал, кивнул, прощаясь.

– Можно. По делу. Я всё оставлю. Как было. – Эйчер проводил его до самой двери. В коридоре он остановился и посмотрел почти в лицо Мику. – Ты знаешь, все эти принцессы из сказок очень несчастны. Они не могут покинуть свою башню. Никогда.

– О чём ты, Эйчер? Не понимаю. – Мик нахмурился, пытаясь понять, что он имеет в виду. В сказках всё всегда заканчивалось свадьбой, разве нет? – Там же обычно всё хорошо заканчивается.

– Нет. Никакого хорошего конца не бывает. Ни для одной. – Эйчер усмехнулся, он явно с трудом сдерживал смех. – Принцессы с самого детства живут в башнях и не знают жизни за пределами леса, их берегут и прячут, запирают на долгие годы. Они хотят только вырваться, но ничего не знают о мире за опушкой леса. А потом приходит принц. Он видит красивую девушку, и ему безразлично, о чём она думает, и чего хочет. Он просто берёт её как приз и увозит домой. Как статуэтку. Она оказывается в мире, о котором ничего не знает, среди людей, с которыми не знает, как себя вести. Чем это всё кончается?

– Свадьбой? – Несколько неуверенно сказал Мик. Он никогда не задумывался о том, хочет ли принцесса уезжать куда-то с принцем, и что бывает после свадьбы и надписи «конец». Обычно они влюбляются друг в друга с первого взгляда и живут счастливо до конца своих дней.

– Да. Принцесса оказывается среди чужих людей, с которыми не знает, как и о чём говорить, в чужом доме, в чужой стране. До этого она жила в лесу, или сто лет назад. – Эйчер продолжал говорить равнодушным механическим голосом. Но в его словах сквозило отчаянье одинокой принцессы. – Принц получил свой приз и продолжает жизнь в пирах и охоте. Принцесса же обречена. Она родит детей, посвятит себя им, закроется от непонятных и чужих людей в башне замка. Она никуда не ушла, и принц её не спас. Знаешь, почему?

– Нет. – Заворожено ответил Мик. Он никогда особо не увлекался сказками для девочек, но Эйчер умудрился обрисовать всё в совсем уж мрачных тонах. Мрачнее были, разве что, не адаптированные средневековые сказания с отрезанными пальцами, замученными мачехами и принцами без глаз.