Две недели дождя (СИ)

– Потому что башня её защищает, и ей нет смысла из неё уходить. – Эйчер покачал головой. Не так уж и мало таких потерянных принцесс в этом городе. – Башня внутри. Это убежище, в котором можно заблудиться навсегда.

Мик покачал головой. Он не мог понять до конца того, что говорил ему Эйчер. Это больше походило на какую-то аллегорию. Вот только зачем ему было говорить всё это?

Мик поднял руку в прощальном жесте, он не знал, что может ещё сказать. Он будет приходить. И когда-нибудь, встретит здесь Лая. Почему-то он был в этом абсолютно уверен. Дамба была их местом, ни один из них не мог там погибнуть.

Когда Мик ушёл, Эйчер подошёл к окну и отодвинул штору. Дождь кончился, уже неделю светило солнце, лишь изредка заслоняемое облаками. Реа всегда пробуждался именно в дождливые дни – в такую погоду у матери портилось настроение, и она срывала раздражение на них. А у Лая в дождь всегда болела голова. Ни он, ни врачи не могли найти причину, потому что физически он был здоров. Просто в дождливые дни Реа пробуждался и внимательно следил, чтобы никто не обидел их с Лаем.

Эйчер задёрнул штору, яркий дневной свет больно резал по глазам. Надо было подготовиться к походу в участок, вспомнить движения и манеру речи Лая. Ему предстояло лгать и притворяться. Но если он сможет сделать это сейчас, Лаю будет, куда возвращаться.

Клавдий поставил на столик перед Юлием чашку с горячим шоколадом. Сегодня у него было просто отличное настроение, ему удалось выиграть одно весьма запутанное дело. В этом, конечно же, не было ничего удивительного, но со стороны защиты выступал Мэрроу. Молодой адвокат был всё ещё слишком неопытным, но очень старательным и ответственным. К тому же, он умел убеждать, был отличным оратором. Клавдий получал удовольствие от поединков с ним. Кроме того, Виорел Мэрроу вполне серьёзно пытался доказать ему, что человеческая жизнь имеет ценность, что нельзя осуждать на заключение или казнь просто по прихоти. Забавная, хотя и бесконечно наивная точка зрения.

– Это нечестно. Как он мог упустить убийцу? – Юлий взял чашку в руки и раздражённо отхлебнул. Они так надеялись на этого человека! Были так близки к своему самому совершенному маньяку! И что? Тот просто спрыгнул в реку. Где его теперь искать?

– Опять об этом? – Усмехнулся Клавдий. Юлию было невыносимо скучно, его просто надо было чем-то занять. – Ты уже собрал информацию по Нэванам?

– Собрал. Братья Нэваны, Лай и Эйчер. Однояйцовые близнецы. – Юлий начал монотонно рассказывать по памяти то, что ему удалось собрать из самых разных источников. – Отец покинул семью до их рождения, мать воспитывала их самостоятельно. В возрасте трёх лет обоим запоздало был поставлен диагноз аутизм. В последствие диагноз Лая Нэвана был признан ошибочным и изменён на расстройство аутического спектра. Ещё позже – на сидром дефицита внимания. Проще говоря, они сами не знали, что с ним не так, но были уверены, что что-то точно не так.

– Из-за брата, надо полагать. Возможно, он просто копировал поведение Эйчера, чтобы оттянуть на себя часть негатива и защитить его. Весьма любопытно. Значит, Эйчер Нэван не проходил корректирующего обучения? – Клавдий заинтересованно посмотрел на брата. Всего лишь предположение.

– Верно. Мать отказалась от специального обучения. В причине отказа стоит «не хочу, чтобы все узнали, что мой сын ненормальный». Однако к пяти годам Эйчер Нэван всё-таки начал говорить. Вероятно, его обучением в каком-то смысле занимался Лай, или он учился, глядя на него. – Юлий лукаво усмехнулся и посмотрел на брата. Того явно заинтересовал его рассказ. – В обычную школу они никогда не ходили, но, когда им исполнилось восемь, мать отправила их в закрытую школу с полным пансионом для детей с отклонениями психического развития.

– Сдала в детский вариант психиатрической лечебницы? – Клавдий покачал головой. Он ожидал чего-то подобного. Недоверчивость, замкнутость и отстранённость Лая, его полное безразличие к женщинам – всё это могло объясняться таким вот детством. Он не верил людям и имел для этого все основания.

– Что-то наподобие. После совершеннолетия больше половины выпускников переселяются уже во вполне взрослые лечебницы, остальным удаётся социализоваться. По собранным мною данным, она приезжала к детям дважды. – Продолжал Юлий. Ему не надо было видеть доклады его людей и результаты собственных поисков. Он просто мысленно перебирал информацию, выстраивая её в нужном порядке. – К тому моменту она вышла замуж за критика и писателя Кэвина Кристена. Позже у неё родилась дочь, здоровая, без каких-либо психических отклонений. Насколько могу судить, о сыновьях она предпочла больше не вспоминать.

– Как жестоко, она – совершенно безжалостная женщина. – В улыбке Клавдия цинизм мешался с болезненным удовольствием от чужого греха. – Бросила детей, хотя могла воспитать их и помочь им влиться в общество.