Две непорочные полоски

Подбежав ко мне, Ирина Николаевна подхватила палку, валяющуюся под ногами и, не раздумывая, огрела третьего, что согнулся и тоже избавлялся от содержимого своего желудка. На крик и брань первым прибежал рыжий, и вот тогда мне стало по-настоящему страшно. Глаза огромные, жуткие, кулаки каждая с кувалду. Нам с таким точно не справится, даже нянюшка пискнула, оттесняя меня за спину. Но рыжий не спешил нападать, он рассматривал озлобленных мужиков, плюющихся желчью и расписывающих нашу участь. А потом я упустила момент, когда всё изменилось. Рыжий просто сделал пару движений, и несостоявшиеся насильники валялись кучкой в отключке.

Он тогда накинул на плечи нянюшки свою рубашку, и отправил нас к автобусу. Остальные дети, как раз выходили из кафе, весело хохоча. Мы мышками проскочили на заднее сидение. Ирина Николаевна спряталась за моей спиной, чтобы не пугать ребят. И автобус спокойно продолжил свой путь.

Я смотрела в окно во все глаза, рыжий волочил за шиворот мужиков и запихивал в машину не особо аккуратно. Тогда он не повёз их в полицию, а сам доступно объяснил, что нельзя девушек обижать. Я узнала это при нашей второй встрече, которая свела меня с отцом, и благодаря ней Аркадий Миронович стал моим личным водителем.

Бабушка с дедушкой не знали кто мой отец, как и он не знал о том, что у него где-то есть дочь. Мама никогда не рассказывала о нём, да и о беременности своей тоже. Ей было стыдно ехать домой с пузом, всё-таки деревня, такие слухи растащат, что век не отмоешься. Не хотела она подставлять родителей. Но за неделю до родов не выдержала, врачи запугали её последствиями. Они настаивали, чтобы на родах присутствовали родственники. В случае чего за ребёнком и за ней самой присматривать будет не кому. Вот мама и вернулась.

Я невольно улыбнулась, вспоминая с какой нежностью в блестящих от слёз глазах рассказывала бабушка, когда в дом сначала вплыл огромный живот, а за ним невысокая бледная девушка, спрятавшая стыдливо глаза за пушистыми ресницами. Не было ни криков, ни единого упрёка, лишь слёзы счастья, что в родной дом вернулась дочь, да ещё и не одна. Меня ждали все, я была любима и желанна, разве не это счастье? Даже у нашего ворчливого дедушки, за хмурыми бровями всегда светилось счастье, когда в доме вспоминали о маме. Они часто рассказывали о детстве мамы, о том какие проказы вытворяла и как я похожа на неё.

Именно наше сходство помогло обрести мне отца. То был дождливый день – день моего рождения. Так вышло, что родилась я осенью. Слякоть, хмурое небо, ветер, пробирающий до косточек, и на пару с моросящим дождиком больно жалящий кожу. В этот день, словно сам мир оплакивал маму вместе со мной. Каждый год мой день рождения начинался с утренней прогулки. Я гуляла и подставляла лицо дождю, чтобы он смыл мои слёзы. А потом тучи расходились, ласковое солнышко лучиками касалось лица, словно мама ласкала, стирала следы горьких слёз. И тогда на душе становилось легче.

Но день, когда я встретила отца, начинался совсем по-другому. Без бабушки и дедушки. Без, уже ставшей традицией, пробуждением в шесть утра – час, когда я появилась на свет, а через час не стало мамы. Никто не будил нежным поглаживанием волос и поцелуем в лоб. Не поздравлял, даря родные улыбки и ласковые взгляды.

Не было утренней прогулки.

Мой первый год в детдоме, а там никто не выпустит тебя под дождь. Но я, всё же, смогла выпросить поездку в город. Была в детдоме традиция, нянечки как могли, баловали своих воспитанников, и в день рождения позволялось выбирать подарок. Я выбрала поездку, просто прогуляться по парку. Дедушка с бабушкой часто возили меня туда, и, потеряв их, я хотела почтить память о родных именно там.

Я уехала в город одна. Шестнадцать лет, рассудительная и самая ответственная из детдомовских, только по этой причине мне позволили ехать. Гуляла в парке, ловила губами дождь, позволяя смывать горькие слёзы. А когда пришло солнышко, улыбка сама расцвела на губах. Я никогда не буду одна! Мои самые любимые будут присматривать, и помогать в тяжёлую минуту.

И этот день не стал исключением. Я решила присесть на лавочку, а потом сходить в кафешку.

– Маргарита? Одинцова? – услышала мужской оклик. Ко мне спешил парень с логотипом курьерской доставки на бейсболке.

Я непонимающе хлопнула глазами, но кивнула и в моих руках тут же, оказался тяжёлый конверт.

– С днём рождения, – широко улыбаясь, поздравил курьер.

На вид лет двадцати пяти. Я думала к этим годам мужчина должен уже иметь работу посолиднее. Но кто я такая, чтобы судить чужие вкусы? Может, он занимается любимым делом?

Этого курьера я вспоминаю до сих пор, уж больно запоминающимся стал для меня тот день, как и парень. Особенно его глаза. Круглые очки в чёрной оправе с очень увеличивающими линзами, должно быть зрение у него было ужасным. Но они позволяли рассмотреть во всех деталях изумительный цвет изумрудных глаз, где плескались карие искорки. Я ни разу таких не встречала. Хотя вру, на тот момент не встречала, а после лишь два раза…