Две невесты Петра II

Однажды во время такой ссоры князь Алексей налетел на сына с кулаками, и неизвестно, чем бы закончилась эта потасовка, если бы на шум не подоспела жена князя Ивана. Она еле-еле разняла ссорящихся, уговаривая старого князя, что ему надо поберечься, не то с ним опять случится удар. Княжна Катерина старалась как можно меньше попадаться на глаза отцу. Она проводила долгие дни в одиночестве, глядя через окно на огромную лужу перед домом, где плавали утки и гуси, которых, развлекаясь, кормили младшие сёстры и братья.

Трудно было узнать, о чём она думала, что чувствовала. Замкнувшись в своей гордыне, княжна Катерина не удостаивала никого ни своим вниманием, ни своим разговором. Правда, узнав о беременности своей молодой невестки, она как будто бы заинтересовалась этим событием, но не посчитала возможным для себя сблизиться с ней.

Однако, несмотря на лишения каторжной жизни, частые дожди, заставляющие подолгу не бывать на воздухе, красота княжны не потерпела урона и вызывала недвусмысленный интерес со стороны офицеров охраны.

Её крутой нрав, схожий с отцовским, не мог смириться с действительностью, что приводило к частым стычкам с родными и охраной.

Охрана опальных ссыльных была предоставлена присланному с этой целью в Берёзов майору Семёну Петрову.

Берёзовским воеводой был тогда Бобровский — добрейший человек, делавший всё от него зависящее, чтобы облегчить положение ссыльных. Под его влиянием и майор Петров смотрел очень снисходительно на уклонение опальной семьи от строгой инструкции, присланной из столицы. Согласно этой инструкции не разрешалось выпускать ссыльных за ограду острога кроме праздничных дней, когда их под вооружённым конвоем должны были водить лишь в церковь. Им было запрещено сообщаться с кем бы то ни было. Строгим приказом запрещалось также давать им бумагу и перья. Однако начальник охраны майор Петров и берёзовский воевода Бобровский значительно ослабили надзор. Они не запрещали ссыльным прогулки в город, допускали к ним гостей, позволяли иногда, особенно князю Ивану, посещать некоторых чиновников города. Все эти попустительства начальства привели к трагедии, в которой пострадали не только сами ссыльные, но и их охрана.

Однажды осенним погожим днём, необычайно светлым и тёплым, князю Алексею показалось, что это не далёкая Сибирь, а подмосковное его поместье. Охотничий азарт, не угасавший в нём всё это время, особенно тревожил старого князя в такие вот погожие осенние деньки — самые пригодные для охоты.

С большим трудом Алексею Григорьевичу удалось уговорить майора Петрова отпустить его ненадолго поохотиться в окрестностях Берёзова, благо дичи там водилось видимо-невидимо. Майор, обычно соглашавшийся на просьбы своих подопечных, здесь заупрямился, не рискуя пойти на столь опасную вольность. Одно дело — разрешить им выходить в город, часто без охраны, и совсем другое — отпустить старого князя на охоту даже вблизи города.

Но просьба князя была так настойчива, его обещание вернуться скоро так убедительно, осеннее утро было такое ясное, что майор — сам заядлый охотник — понял неугасимую страсть князя к охоте и, сомневаясь, всё же разрешил ему отлучиться (князь почему-то уверял, что это его последняя охота) с одним непременным условием: с ним вместе пойдёт для охраны солдат и охотничье ружьё князя будет у того. С детской радостью князь Алексей стал благодарить Петрова, прося дать ему в охранники солдата Василия Пескова. Это был один из немногих солдат, которые относились ко всем опальным ссыльным с жалостью, а вдобавок Песков как-то по-своему привязался к старому князю. Он относился к нему уважительно, словно тот по-прежнему был знатным вельможей и в силе.

Песков явился сразу же по приказу майора, но, узнав в чём дело и зачем его позвали, призадумался.

— Что медлишь? Или ты не охотник? — обратился к нему старый князь.

   — Как не охотник? Да тут, почитай, все охотники, да вот только...

   — Что только? — нетерпеливо перебил его князь Алексей.

   — Да вот только, — всё так же неторопливо повторил Василий, — местный народ сказывает, что опасно нынче охотиться.

   — Это почему же?

   — Да говорят, много медведей сюда пожар нагнал.

   — Пожар? — удивлённо спросил князь.

   — Да-да, верно, — быстро подтвердил майор, — и я слыхал, что сильный пожар в лесу их сюда пригнал.

   — Вчерась двое наших ходили на речку рыбку поудить, так на том берегу огромадного видали, хорошо, он их не приметил.

   — Ну а рыбаки что? — спросил князь.

   — А что рыбаки? Удочки кинули да бегом оттоль, чуть от бега не задохлись, уже тут, в остроге, еле отдышались.

Несколько минут все трое молчали, но умоляющий взгляд старого князя был так красноречив, что майор, не выдержав, сказал:

   — Ладно, князь, ступайте, но ружьё будет у Василия. Слышь, Василий, что я говорю? — обратился он к солдату.

   — Как не слыхать, господин майор, чай, не глухой.

Не чувствуя себя от радости, старый князь собрался так быстро, что, казалось, всё у него уже было приготовлено заранее: и высокие сапоги, и короткий старый охотничий кафтан, и большой охотничий нож, который майор забрал у князя, говоря: