Две по цене одной

— Прости меня… — вдруг всхлипнула она. — Я очень хотела прийти, но отец как узнал, куда собираюсь, тут же запретил, и в тот же день заставил поехать с ним в деревню. Попробуй с ним поспорь! За руку схватил и в машину затолкал. У него же отпуск был. Вот месяц в старом бабушкином доме и просидели. Вообще какой-то псих стал…

— Я понял, — процедил Арам.

Он снова притянул Еву к себе и стал целовать еще настойчивее прежнего. Но после столь долгой и болезненной разлуки одних поцелуев в губы ему оказалось мало.

Сам не понял, как начал целовать ее щеки, шею, а потом схватил Еву под попу и прижал к себе так, как никогда до этого не делал. Вытащил сзади ее блузку из юбки и запустил руки под тонкую белую ткань.

И Ева перестала обнимать его, наоборот, уперлась ладонями в грудь, стала просить:

 — Арам, не надо… Арам, нам нельзя…

— Почему нельзя? — выдохнул он, находясь уже практически в полубессознательном состоянии.

— Я говорила тебе, я не буду ничего такого делать до брака. Первым моим мужчиной будет муж… А такие ласки, они…

— Выходи за меня, Ева! Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — тут же выпалил он без всяких предысторий.

— Что? — Ее аккуратные брови вразлет вдруг почти соприкоснулись на переносице. — Ты же это не серьезно?

— Не представляешь, насколько я серьезно! — И начал выкладывать ей свой план.

Ева слушала молча, лишь хлопала своими веерами, которые создатель подарил ей вместо ресниц.

— …Я сниму отдельную квартиру для нас с тобой, куплю тебе билет. По приезде подаем заявление в загс, через месяц поженимся. Твой отец ничего не сможет сделать, как и мой. Они примут наш союз, им придется. А даже если нет, мы будем от них за тысячу километров. И без их поддержки разберемся, заживем как надо, Ева. Все, что мне от тебя нужно сейчас, — согласие. Ты горя знать не будешь за мной замужем. Соглашайся, пожалуйста, я без тебя умру!

— Это очень серьезный шаг, Арам, — простонала она сдавленно.

— Все, что касается тебя, для меня всегда было очень серьезно, — ответил он с горящим взглядом. — Тебе уже восемнадцать, ты взрослая, можешь решать.

— Я согласна! — вдруг выпалила она и, видимо, удивившись собственной смелости, прикрыла себе ладошкой рот.

«Согласна!» — это все, что Арам мечтал от нее услышать.

Он снова потянул ее к себе и впился губами в ее нежный рот. Целовал до тех пор, пока голова не начала кружиться, а из ушей не повалил пар от сильнейшего перевозбуждения.

— Отец сегодня работает в ночную. Уже ушел, наверное. Мне домой не надо, — вдруг сказала Ева.

— Обалдеть, — прохрипел Арам, прижимая ее к себе как можно крепче.

Это была самая лучшая ночь в его жизни.

Глава 8. Обещания

Спать с Евой — ни с чем не сравнимое удовольствие.

Ощущения настолько острые и яркие, что Араму казалось: до этого будто не жил, просто существовал. И не было в этом его существовании абсолютно никаких наслаждений до той самой первой ночи, поскольку любое наслаждение в сравнении с этим теряло всякую притягательность.

Как же хорошо, что отец Евы как раз в августе набрал много ночных смен, и каждый вечер, что он отсутствовал дома, Ева бежала к Араму.

 Для их украденных ночей Арам снимал в местной гостинице номер. Каждый раз один и тот же. И очень скоро парочка начала считать его своим гнездышком.

Арам поражался тому, как раньше у него хватало выдержки держать руки подальше от прекрасной Евы. Ведь там, под нелепой одежонкой, скрывалось такое… Что ни в одном взрослом журнале не найдешь. Тело с идеальным сочетанием мягкости и упругости, совершенными округлостями и пропорциями.

Не только он был первым у Евы, но и она у него тоже. До той поры еще ни с одной девушкой он не доходил до самого конца.

Арам обожал Еву всю целиком, каждый сантиметр ее роскошного тела. Не представлял, как смог бы заниматься любовью с кем-то еще, кроме нее. Это казалось ему извращением. Какая там Наринэ? Это бы было для него все равно, что начать есть землю — несъедобно, не перевариваемо.

А вот Ева да, Еву ему подавай, пожалуйста, по пять раз за ночь.

Арам испытывал особое удовольствие от того, что любимая досталась ему абсолютно невинной, никем не целованной даже. Это его женщина во всех смыслах. Она повзрослела с ним и с ним же разделит эту жизнь — всего лишь логично. Правильно.

— Ты меня любишь? — спрашивал он каждый раз, когда лежали в кровати и он нависал над ней. — Скажи, что ты меня любишь.

— Люблю, — шептала она ему со смущенной улыбкой.

И Арам рычал от удовольствия, зацеловывая ее нежные губы.

Сам не признавался каждую ночь — не по-пацански это. Один раз сказал — и достаточно, а дальше делом доказывал свои к ней огромные чувства. Точнее ласками, коих обрушивал на нее каждую ночь целую лавину. Столько, сколько она могла выдержать. Но даже этого ему казалось мало, и расставания по утрам были сродни пытке.

Самым ужасным испытанием оказалось утро последней ночи.

В тот раз ни он, ни она и минуты не поспали, стремясь получить максимум удовольствия, в результате задержались в гостинице гораздо дольше обычного.

Пока одевались в спешке, Арам давал Еве последние указания: