Две полоски для мажора

Почему он до сих пор скрывал это от матери даже думать не желаю. Да и какая теперь разница? Ведь сейчас тяну улыбку женщине по имени Эльвира Николаевна, которая и понятия не имеет, что я беременна от ее сына. Мое сердце настороженно бьётся груди, потому что даже боюсь предвидеть ее реакцию. Возможно, я бы предпочла не слышать это воочию. Но Марк зачем-то все решил без меня. Хренов умник!

— Мне даже покормить вас нечем, — причитает его мама, выставляя на стол перед нами сто пятисотую тарелку с каким-то блюдом. — Я-то ждала тебя к выходным и одного, — интонацией она выделяет последнее слово и с загадочной улыбкой косится в мою сторону. — А ты, Марк, мастер сюрпризов у меня, оказывается.

Чувствую, как мои щеки сливаются с цветом моего ярко бордового свитера. Про сюрпризы - это еще мягко сказано. И он не для всех может оказаться приятным. Слышу глубокий вдох Марка, а его руки ложатся на стол.

— Планы немного поменялись. Решил приехать раньше, — сдержанно заявляет он, крепко соединяя пальцы в замок.

Но Эльвира перебивает его, закатывая глаза:

— Вот молодец! Решил он. В доме бардак, и я сама как чукча. А мне теперь перед твоей девушкой краснеть.

Марк прочищает горло, касаясь меня быстрым взглядом, а потом возвращает внимание на свою маму.

— Не девушкой. Лика моя будущая... — он стопорится, а я с трудом сдерживаю усмешку. Конечно! Это же такое правильное, но жутко неудобное для него слово. — В общем, мы женимся. Скоро.

Мои нервные окончания в теле напрягаются. Все до единого. И мне теперь страшно даже взглянуть на его мать. Реакция моей мамы на беременность перечеркнула все возможные шаблоны у меня в голове.

Кухню заполняет кристальная тишина. Слышно только как стучит хвостом по полу счастливая Джеки, положившая морду край стола. Мама Марка медленно оседает за свободный стул рядом.

— Вот это новость, — растерянно бормочет она. — А что значит скоро?

— Где-то недели через две. В конце декабря, — голос Марка слегка хрипит от напряжения.

— Да кто же свадьбу делает в Новый год? К чему такая спешка? Разве нельзя. — Его мать замолкает. И по этой внезапной паузе и ее распахнутым глазам я уже все понимаю: она догадалась. Это же очевидно. — Нельзя.— Эльвира констатирует это как твёрдый факт.

— Нельзя, — сухо вторит ей Марк.

А я готова искусать свои губы в кровь. Мои пальцы уже истерзали край салфетки до распушившихся ниток. Я не выдерживаю. Бросаю взгляд на Марка, сидящего во главе стола по правую от меня руку. Если сейчас что-то пойдёт не так, то без его поддержки я просто не смогу...

Но вздрагиваю, когда мои пальцы, рвущие салфетку, накрывает незнакомое тепло женских ладоней с ухоженным маникюром. Я ошарашенно поднимаю глаза на мать Марка.

— Какой срок? — мягко спрашивает она с волнительной улыбкой на лице.

— Пятнадцать недель, — я едва дышу и каждую секунду жду удара: словом, взглядом, осуждением.

Но мне так не хочется больше защищаться. Я устала.

— Вы с ума сошли, — Эльвира крепко сжимает мои пальцы. В ее, до жути знакомых глазах, столько теплоты и трепета, что у меня замирает пульс. — Сказать мне об этом лишь сейчас! Я же имела право знать, что скоро стану бабушкой.

— Вы не злитесь? — настороженно шепчу я в ответ на ее улыбку и снова кошусь на Марка.

Он - каменная глыба спокойствия. Каждая мышца его лица пропитана им. Марк лишь слегка приподнимает уголки своих губ, и меня отпускает. Мои плечи расслабляются, и я перестаю сидеть, словно кол проглотившая.

— Разве такая новость может злить? Токсикоз мучает? А пол? Ещё не сказали? — с горящими глазами Эльвира смотрит то на меня, то на своего сына.

Ей хочется знать буквально все. Вплоть до того, выбрали ли мы с Марком имя. И этот вопрос быстро возвращает меня в реальность. Не сговариваясь, я и Марк пересекаемся молчаливым взглядом. Впиваемся друг другу в глаза, как если бы там можно было прочитать ответ.

Но кроме растерянности и ступора в нас ничего нет. И первый раз за столько времени меня пронзает осознание, что мы никогда с ним не говорили о ребенке, как не о проблеме.

И это затягивает наше с Марком молчание. Пространство между нами теряет весь уют. Это становится заметно и Эльвире.

— Что-то я разогналась со своими вопросами, — она суетливо поднимается из-за стола, а ее движения разрывают пустой диалог между моими глазами и глазами Марка. — Вы с дороги, устали. Еще будет время поболтать. Лика, идем покажу, где в доме ванная и спальня, а Марк пока приберет на кухне, — она многозначительно взглядывает на сына под его обречённый вздох.

Решив, что душ и кровать сейчас самое лучшее для меня окончание этого вечера, чем продолжение ни к чему не приводящих гляделок с Громовым, я послушно следую за Эльвирой.

Ее дом не идёт ни в какое сравнение с особняком отца Марка. Тот выигрывает по размерам, но и рядом не стоял по ощущению тепла и желанию в нем находиться.

Проведя небольшую экскурсию по скромной гостиной на первом этаже и тесному коридору на втором, Эльвира оставляет меня у дверей ванной комнаты.