Две половинки демона (СИ)

— Вон оно как, — покивал Швырга. — Даже одёжка у вас, и та непростая.

Ванька другими глазами оглядел себя, даже потеребил рукав куртки, потом гордо расправил плечи:

— Порубежники — это же, выходит, погранцы, да? Клёво! У меня батя пограничником был, на Дальнем Востоке служил. Ну, форма у них, конечно, другая была… Фуражки там, погоны, овчарки…

Стёпка тут же представил, как Ванька в зелёной фуражке и со склодомасом в руках сидит на спине Дрэги и сурово смотрит на перебирающихся через Лишаиху самура… то есть оркимагов. Похоже Ванесу тоже привиделось нечто подобное, потому что взгляд его слегка остекленел, а физиономия сделалась непривычно суровой, как у настоящего пограничника на плакате. И даже словно бы пропел кто-то в отдалении: «В эту ночь решили оркимаги перейти с набегом Окаянь»…

— Ну и что нам теперь делать? — с трудом отвлёкся Стёпка от чудного видения. Не бывать Ванесу порубежником, у него дома делов полно, школу закончить, ГЕА с ЕГЭ пережить…

— А что вам делать? — развёл руками Швырга. — Вы более ничего не можете сделать. Это война не демонов, это война людей. Возвращайтесь к себе. Вы и так уже без меры нам подсобили. Ополчение — это, конечно, хорошо, но это не настоящее войско. Одним удальством орклов с весичами не одолеешь. Нужен вождь, настоящий, признаваемый всеми, даже врагами. Вождь, за которым пойдут без раздумий и которому верят. Вы нам такого вождя дали. И не смотрите, что он ещё мал. За ним стоит отец, а теперь ещё и дед. Благодарность вам за это от всего таёжного края.

Стёпка надолго задумался, потом посмотрел на насупившегося Ваньку, вздохнул и решил, что пришла пора признаваться:

— Мы не всё вам рассказали. Есть ещё одна вещь… очень важная. Мы вам сейчас её покажем, а вы… Может быть… В общем, Ванесс, давай, выкладывай его на стол. Где он там у тебя?

Ванька забавно шмыгнул носом, затем наклонился и вытащил из-под лавки замотанный в тряпицу жезл. Размотав его, он помедлил секунду, потом осторожно, словно жезл был сделан из хрупкого стекла, положил его на середину стола.

И опять, как тогда перед пещерой, весь окружающий мир дрогнул и сместился на миг, как будто зрение вдруг расфокусировалось или случилось бесшумное землетрясение. Качнулись стены и стол, качнулся весь дом; лица присутствующих осветились внутренним светом, и почему-то сразу стало ясно, что среди собравшихся нет ни одного плохого человека, ни одного, в чьей душе отыскался бы потаённый пакостный уголок… Потом наваждение (а наваждение ли?) схлынуло, перестали мельтешить перед глазами вдруг сделавшиеся на время видимыми линии магической ткани сущего, всё вновь сделалось обычным, простым и понятным… И только звучал ещё какое-то время едва уловимый волнующий звук, словно опять осторожно тронули мимоходом главную мировую струну.

Очень долго всё молчали, глядя на лежащее перед ними чудо, убедительнее всяких слов признавшееся в том, что оно из себя представляет.

— Отыскали, — хрипло прошептал Швырга. Он занёс руку над склодомасом, пошевелил пальцами, но дотронуться не решился и руку убрал. — Где он схоронен был?

— У колдуна подпещерного, у Благояра, который Миряну в старуху превратил. Его кто-то этим жезлом к стене и пришпилил. Я потому его тогда и не разглядел, думал, что это просто меч такой у него из рёбер торчит. А это — он. Выходит, правильно вы тогда сказали, что если кто недобрый склодомасом завладеет, тот сам от него и сгинет.

— Я добрый! — подпрыгнул вдруг Ванька. — Честное слово, добрый! И эту девчонку оркландскую я не из злобы победил, а просто потому что она сама первая на меня напасть хотела.

— Ты чего? — удивился Стёпка.

— Я ничего, — замотал головой Ванька. — Просто сгинуть не хочу. Это же ведь я им теперь завладел. Мало ли. Сейчас решит, что и меня тоже надо пришпилить… куда-нибудь. Видал, как магией полыхнуло. Меня аж до костей пробрало, до сих пор внутри всё дрожит.

Стёпка выразительно покрутил пальцем у виска:

— С ума не сходи. Он тебя давно хозяином признал. Ты же сам видел.

— Да мало ли…

— Скло-до-мас, — по слогам сказал ведун. — Я не верю своим глазам. Я не надеялся дожить. Всё, сыне, мне теперь и умирать не страшно.

А элль-хон просто протянул руку и взял жезл. Он долго разглядывал его со всех сторон, даже камень на просвет посмотрел, затем передал жезл ведуну. Тот принял его не без опаски.

— Вызывать не пробовали? — спросил Швырга, настороженно глядя на то, как отец вертит в руках опасную и очень могущественную вещицу.

— Он не работает, — сказал Стёпка, сразу понявший, о чём речь. — Его надо как-то включить.

— Кто из вас на него кровь пролил? — спросил элль-хон.

— Я, — признался Ванька, предъявляя перевязанную руку. — Я в пещере о стекло поранился, ну и капнул кровью на него… А он как засветится! Камень этот. И всё — больше ничего не было. То есть было! Когда Ц'Вента, дурында эта хотела меня кнутом ударить, он её магией шарахнул… Не до смерти, а чтобы испугать.

— А камень? — спросил Швырга, видимо вспомнив о том, как Стёпка отключил Подколодезного Змея. — Ежели, скажем, провернуть его?

— Я хотел, — признался Ванька.

— И…

— Страшно.