Две половинки Тайны

Я начала обходить дом по кругу и вскоре увидела то, что искала: еще одну дверь. Выходила она в сад. Впрочем, сад был совсем маленьким, а за забором виднелась новенькая многоэтажка. Пройдет год-два, и от здешнего патриархального быта ничего не останется…

Замок можно было легко открыть десятикопеечной монетой. О безопасности отец Сергий не особо пекся.

Я вошла в коридор, подождала, когда глаза немного привыкнут к темноте, и огляделась. Впереди еще одна дверь. На то, чтобы справиться с замком, у меня ушло секунд семь. Будь рядом со мной Ланс, непременно бы съязвил, что я теряю квалификацию.

На этот раз я оказалась в просторной кухне, большую ее часть занимала русская печь, которой давным-давно не пользовались. Кружевные занавески на окнах, на потертом диване подушки в чехлах, вышитых крестиком. Мило, уютно, и вместе с тем во всем здесь чувствовалось запустение.

«Гордин уже давно живет один, – подумала я. – И жизнь эта, похоже, не очень радостная».

Я прошла в гостиную, огляделась. Допотопный телевизор, мягкая мебель, большой шкаф с книгами. В доме было еще две спальни. Комнату дочери Гордин превратил в кабинет. Кровать в углу так и осталась стоять, но письменный стол был завален книгами на богословские темы, на стене в рамках фотографии: Гордин с женой и дочерью, отдельно их портреты, несколько фотографий отца Сергия в окружении прихожан. Дети, видимо, из воскресной школы. На одной из фотографий Гордин с двумя другими священниками на ступенях храма Вознесения.

Тут я обратила внимание на прямоугольник рядом, который заметно выделялся на выцветших обоях. Здесь висела еще одна фотография, которую сняли. Просмотрела бумаги на столе, то ли отец Сергий готовился к занятиям в воскресной школе, то ли просто делал выписки из богословских книг. Все это не показалось особенно интересным, да я, собственно, затруднялась ответить на вопрос, чего ожидаю здесь найти. Разгадку некой тайны? Наверное, тайны у отца Сергия были. Почему-то он оставил службу… И этот загадочный Иванов, похороненный возле кладбищенской ограды, без даты упокоения на табличке.

Я выдвинула верхний ящик стола, быстро просмотрела содержимое. Канцелярские принадлежности, график работы воскресной школы. Второй ящик тоже ничем не порадовал. В третьем под папками с бумагами я обнаружила фотографию в рамке. Отец Сергий в обнимку с мужчиной, оба держат в руках по огромной щуке.

Я приложила рамку к прямоугольнику на стене. Нет сомнения, фотография раньше висела здесь, пока ее не убрали в ящик под папки с бумагами.

Как сказал Нил, узнать его было можно. На фотографии он выглядел симпатичнее, взгляд мягче. А еще моложе. Так же, как и отец Сергий. Фотографии лет пять, не меньше.

Вынув из рамки, я пересняла ее на мобильный. Вернула фото на место, убрала в ящик.

Пора было уходить, Гордин мог в любой момент вернуться, и у меня совершенно точно возникнут неприятности. Разговор с ним я решила отложить, справедливо полагая, что рассчитывать на его откровенность не приходится. По крайней мере, до тех пор, пока у меня не появится кое-что посущественнее фотографии. Фото, конечно, любопытное. Теперь нет сомнений, Гордин был знаком с Нилом задолго до их встречи в церкви. Но признаться в этом отец Сергий не пожелал. Почему? Порадовался бы возвращению друга с того света, глядишь, Нил что-нибудь да и вспомнил бы. Вместо этого Гордин убирает фотографию с глаз долой. Чтобы ее случайно не увидел Лазарь? Предпочитает держаться рядом, но при этом, не говорит всей правды. Учитывая, что помимо Нила он ездил на рыбалку с чином из ФСБ, логично предположить: решение принимал не он, а этот самый чин. Но этим-то что за радость скрывать старую дружбу?

К тому моменту я уже покинула дом и выбралась на улицу. Огляделась. Ни машин, ни прохожих. Однако если бы Лукашов вдруг появился из-за спины, я бы не удивилась. Но обошлось.

Переулком я отправилась к автобусной остановке, однако в гостиницу не поехала. Предпочла прогуляться, и вскоре оказалась на набережной.

Я собиралась выпить кофе в маленьком кафе возле лодочной станции, когда пришло оповещение. Открыла почту, письмо было коротким: «Не верь Лансу». Без подписи, но я не сомневалась, прислал его Лава.

– Сукины дети, – пробормотала я себе под нос.

Друзья детства что-то затеяли, но меня в свои планы посвящать не спешат.

Кофе я все-таки взяла, но в кафе оставаться не стала, устроилась на скамейке неподалеку, смотрела на мутноватую реку перед собой. Мысли мои то возвращались к отцу Сергию и Лукашову, то в них вторгались друзья детства, а вместе с ними и очередные вопросы.

– Не меня ждешь? – услышала я и едва не захохотала в голос.

Так все это было по-театральному нелепо.

«Не театр, цирк», – мысленно усмехнулась я и медленно повернула голову.