Две половинки темной души

Глядя на Василису сейчас, Рома вспомнил те статуи. Особенно одну – Клеопатры. Пожалуй, госпожа Милова на нее чем-то похожа.

– Вы что себе позволяете? – процедила она, продолжая сверкать глазами.

– А что я такое…

– Не смейте фамильярничать со мной, – перебила его она.

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился Рома. – Но тогда уж и вы перестаньте меня подковыривать.

Она поджала губы. Лицо вновь стало непроницаемым.

– Итак, вернемся к вашему с Еленой разговору.

– Вернемся.

– Вы ее дурой обозвали за что? За то, что она вашего брата любит?

– За то, что не понимает, какой подарочек ей достался. Ей же не шестнадцать, а тридцать! Должна уже соображать, что к чему. А она предстоящему браку с уголовником без специальности, жилплощади, денег, связей… да без много чего еще радуется так, будто ее принц замуж позвал.

– А вы считаете, что счастья достойны только такие, как вы, образованные и успешные?

Роман застонал:

– Вы опять неправильно меня поняли. Счастья заслуживают все! В том числе те, кто связывает свою судьбу с такими, как Илья. То есть Лена. Она не отдавала себе отчета в том, с какими трудностями столкнется. Вся жизнь их будет борьбой. И большинство раундов в этой борьбе будут ею проиграны. Я пытался не то что отговорить Лену от решительного шага, нет. Я хотел, чтоб она осознала, на что идет. Меня ее оптимизм беспочвенный раздражал. Это плохо, знаю. Но уж такой я циничный. И непримиримый…

– Любите навязывать свое мнение?

– Возможно, со стороны это так выглядит, но мне важно не настоять на своем, а открыть человеку глаза. Нет, даже не так. Чтоб он посмотрел на ситуацию под другим углом. Причем перед теми, кто мне не нравится, я не распинаюсь. Но Лена мне нравилась, поэтому… – Роман сделал паузу и выпил воды. – Только она меня как будто не слышала. И продолжала захлебываться восторгом. Представляла их огромный дом (откуда ему взяться, если она живет с родителями, а у Ильи даже на квартиру денег нет) и трех ребятишек. Обязательно мальчиков. С ними в ее мечтах папа ходил на рыбалку и играл в футбол. При том, что Илья ненавидит запах рыбы, а командные игры считает идиотизмом.

– И вы не выдержали и высказали все, что о ней думаете?

– Да.

– То есть назвали дурой.

– Именно.

– Все влюбленные люди – дураки. В большей или меньшей степени. Но вам, видимо, этого не понять.

О да, он ошибся! Никакая она не стерва. И не железная, не холодная. Это рабочая маска, как форма, что сейчас на ней надета. В обычной жизни Василиса наверняка другая. Роман представил ее бегущей по полю в тонком сарафане. Волосы растрепаны ветром, за ухом ромашка. Василиса хохочет, оборачивается, смотрит игриво…

– Вы замужем? – ни с того ни с сего спросил Роман.

– Не ваше… дело! – Слово «собачье» она пропустила, но было ясно, что употребить его Василисе хотелось.

– Значит, не замужем, – сделал вывод Рома. Он давно заметил, что «окольцованные» женщины в девяноста девяти процентах случаев отвечают на сей вопрос утвердительно, да обычно с гордостью, как будто речь идет о каком-то почетном звании или награде. Врут только те, кто имеет шкурный интерес.

Она никак не прореагировала на его комментарий, как будто не слышала его. Черкнув что-то в своем блокноте, спросила:

– Своего старшего брата вы так сильно ненавидите?

Рома опешил:

– С чего вы решили, что я его ненавижу?

– Это очевидно.

– Я ровно к нему отношусь.

– Бросьте! Если бы это было так, женщину, готовую выйти за вашего непутевого, как вы считаете, брата, вы превозносили бы до небес, поддерживали, одобряли ее выбор, сулили помощь, а не обзывали дурой.

– У вас ко мне еще есть вопросы? – холодно спросил Роман.

– История есть, которую я вам рассказать хочу. В прошлом году я вела расследование по факту насильственной смерти женщины. Убили ее выстрелом из охотничьего ружья. Двустволка принадлежала жениху покойной, отпечатки на ней были только его. Он же стал главным подозреваемым. Но убийцей оказался младший брат (как это выяснилось, рассказывать не буду – долго). Парень так люто ненавидел старшего, что не мог позволить ему жить счастливо.

– Почему тогда он убил не его самого, а невесту?

– Я задала ему тот же вопрос. И в ответ услышала – это было бы слишком просто, а мне хотелось видеть, как он страдает.

– Я так понимаю, вы и меня причислили к категории братоненавистников-душегубов?

Она пожала плечами.

– Но вы не правы. Я не имею никакого отношения к смерти Елены. Даже если в порядке бреда предположить, что я – копия вашего убийцы… Кстати, сколько ему дали? – спросил Роман.

– Десять лет.

– Ага. Так вот, как будет страдать мой брат, я все равно не увижу. Завтра вечером мы с мамой уезжаем. А Илья остается тут. Я только трейлер посмотрю, а самого фильма не увижу. – Роман встал со стула: – Я могу быть свободным?

– Прочтите протокол, распишитесь.

Он сделал то, что требовалось.

– А теперь тут поставьте автограф.

– Это еще что?

– Подписка о невыезде.

– А если я не поставлю… автограф?

– Я заключу вас под стражу на сорок восемь часов. Имею право.

– Знаю, – криво усмехнулся Роман, расписавшись на бланке.

– До свидания, Роман Евгеньевич.