Две правды и одна ложь…

– Как зовут вашего брата?

Есть. Эмма сдержала улыбку.

– Тайер. Тайер Вега.

Она расслышала щелчки клавиатуры на другом конце провода.

– Мэм, я вижу Тайера Вегу в списке пассажиров рейса Сиэтл – Тусон, который отправился в девять часов утра тридцатого августа, но в системе это единственная запись с его именем.

Эмма разочарованно переложила трубку к другому уху.

– Вы уверены? Может, он выехал из другого города? Как насчет Финикса? Флагстаффа?[20]

– Все может быть, – ответила женщина. – Я вижу его имя только на этом маршруте, потому что он покупал билет онлайн. Но он мог заплатить наличными на любой автостанции, и тут уж мы не можем отследить его передвижения.

Эмма ухватилась за эту информацию.

– А можно посмотреть, где он купил тот онлайн-билет? Может быть, есть IP-адрес?

Наступила долгая пауза.

– Нет, такой возможности у меня нет. Кроме того, я и так уже сказала вам больше, чем следовало…

Чувствуя, что больше ничего не добьется, Эмма поблагодарила женщину за потраченное время и нажала отбой. Черт. Она предполагала, что не стоит возлагать больших надежд на звонок в Greyhound – ей повезло, что они дали хоть какую-то информацию.

Она закрыла ноутбук и погладила его гладкую блестящую поверхность. Ей вдруг стало тесно в четырех стенах. Она отнесла ноутбук обратно на письменный стол, надела балетки Саттон и спустилась на первый этаж.

За окном сгустились сумерки, и в доме, прохладном и темном, стояла странная тишина. Эмма не знала, куда все разбежались – не спать же они легли в такую рань? Ее шаги гулко стучали по кафельному полу, когда она прошла через пустынный холл и оказалась на кухне. Острые запахи жареной картошки и мяса на гриле наполняли воздух. Духовка еще работала, и в нижнем отсеке Эмма разглядела оставленную для нее тарелку с едой. Надо же, как трогательно. Ни одна приемная мать никогда не проявляла такой заботы о ней. Эмма привыкла перебиваться чем попало.

Но сейчас она не была голодна. Пройдя через кухню, она открыла дверь в патио, выложенное красной плиткой и примыкающее к задней стене дома Мерсеров. В воздухе разливалась ночная прохлада, и после на редкость теплого дня Эмме показалось, будто она нырнула в холодный бассейн прямо из горячей ванны. Она перетащила деревянный шезлонг в самый темный угол лужайки и растянулась на нем. Ей всегда лучше думалось на воздухе.

Полуночное небо было усеяно звездами. Они мерцали, словно далекие рождественские огоньки, яркие и чистые. Давно уже Эмма не сидела вот так, просто глядя на небо. Последний раз это было еще в Лас-Вегасе, в ту самую ночь, когда она обнаружила странное видео с удушением Саттон. Она смотрела на небо, ища любимые звезды, которым дала имена – «Мама», «Папа», «Эмма», – в надежде, что когда-нибудь ее настоящая семья воссоединится на Земле так же, как в небе. Тогда она еще не знала, что очень скоро вся ее жизнь изменится. Произойдет то, чего ей хотелось больше всего на свете – она найдет родного человека, сестру. В каком-то смысле она обрела и семью тоже. У нее даже парень появился. Да, все получилось, но совсем не так, как она мечтала.

– Что ты здесь делаешь?

Эмма подскочила и обернулась. Миссис Мерсер закрыла за собой стеклянную дверь и вышла к Эмме во дворе. Она была босиком, ее черные волосы рассыпались по плечам. Длинную изящную шею обвивал пурпурный кашемировый шарф.

Эмма приподнялась и села.

– Просто смотрю на звезды.

Миссис Мерсер улыбнулась.

– Когда ты была маленькой, это было твоим любимым занятием. Помнишь, как ты придумывала звездам имена? Ты говорила, это несправедливо, что их назвали другие люди только потому, что родились за тысячи лет до тебя.

– Я давала звездам имена? – Эмма выпрямилась, удивленная. – И какие же?

– Ну, не очень оригинальные. Кажется, это были «Мама», «Папа», «Лорел», «Саттон». А еще «Созвездие Э», в честь твоей любимой куклы. – Миссис Мерсер указала на скопление звезд в западной части неба. – Кстати, я думаю, что это оно и есть. Видишь? Вон там, в форме буквы «Э». Когда-то тебе это нравилось.

Ошеломленная, Эмма уставилась в небо. Так и есть, шесть звезд образовывали размашистую заглавную букву «Э».

Холодок пробежал у нее по спине. Она ведь тоже когда-то выбирала это созвездие. Она знала, что у Саттон была старая кукла по имени Э – может, даже в честь Эммы, – но удивительно, что Саттон привлекали те же звезды и она тоже давала им имена. Неужели это и есть космическая связь близнецов? Неужели Саттон чувствовала незримое присутствие Эммы, и наоборот?

Наверное, уже в миллионный раз Эмма задалась вопросом – как бы сложилась ее жизнь, если бы их с Саттон не разлучили? Стали бы они подругами? Помогали бы друг другу справляться с перепадами настроения у Бекки? Поместили бы их вместе в детский дом или разбросали бы по разным приютам?