Две Розы

Он не договорил – с неба вдруг хлынул ливень. Такой ливень бывает среди погожего летнего дня – налетит в одну секунду, не дав никому и зонта раскрыть вовремя. И закончится так же быстро, будто смеясь – извините, граждане вольно гуляющие, это такая шутка была…

– Роза, бежим! – весело подхватил он ее за руку.

Рука была сильная и какая-то слишком хваткая, что ли… Так и шла от нее горячая ласковая властность, и уничтожала Розино смятение, а заодно и стеснительность с неловкостью. Бежала рядом с ним, чувствуя на лице упругие струи дождя, и так было хорошо… Как никогда в жизни!

Забежали в первую попавшуюся дверь… Это оказался полуподвальный магазинчик, и Гриша произнес деловито, но с той же ласковой властностью:

– Вот и отлично! И шампанского сейчас купим… А потом пойдем ко мне – обсыхать… Это недалеко, в двух шагах… Вы какое шампанское любите, Роза?

– Да я не знаю… Все равно какое шампанское… Какое вам нравится…

– Согласен! Действительно, все равно. Только давай на «ты», ладно?

– Давай…

Когда вышли из магазинчика, дождь уже кончился. Роза на ходу попыталась оправить подол платья – слишком уж неприлично облепило ноги. Гриша тоже встряхнулся – смешно помотал головой и плечами и прорычал, как собака. Роза расхохоталась весело, не узнавая саму себя. Оказывается, она может быть такой! Непринужденной, раскрепощенной, искренней! И как же хорошо, что она таки пришла к памятнику Бажова, а не отправилась просто гулять по улице…

С каждой минутой ей все больше нравился Гриша. Нравилось, как он улыбается, как на нее смотрит, как широко распахивает перед ней дверь подъезда своего дома, смешно шаркая ножкой и резко наклоняя голову, как гусар… Дурачится, одним словом. Ей тоже хотелось дурачиться, но что делать – она совсем, совсем не умела дурачиться! Наверное, это умение с опытом постоянного общения приходит. Разнообразного и непринужденного. Но ничего, и к ней придет когда-нибудь…

От шампанского Роза сразу захмелела. Даже заикала неприлично, со смущением поглядывая на Гришу. Он, улыбаясь, ласково произнес:

– Да ты просто замерзла… Я ж говорю тебе – сними платье, мою рубашку надень…

– Нет, ничего… Оно и так высохнет…

– Простынешь же, глупая… Вон какие руки холодные… Давай согрею…

Прикосновение его горячих рук еще больше вскружило голову, тревожно и волнительно отозвалось где-то в самой потаенной глубине, о чем и думать было стыдно. Да и не было у нее в голове ни одной мысли, вся она пребывала в ожидании чего-то… Того, что должно было произойти… И она понимала, что это произойдет непременно. По крайней мере она не сможет сопротивляться. Сил не достанет. Да и не хочет сопротивляться вовсе… В конце концов, должно же когда-нибудь с ней это произойти! Тем более если все так совпало счастливо… Если этот Гриша такой… Такой… Чего уж греха таить, именно о таком мужчине она грезила тогда, когда позволяла себе грезить. Очень редко, но позволяла же! Конечно, не на ясную голову, в разнеженном забытьи утром, когда сон чуть отступал, раньше, чем зазвонит будильник…

Она вдруг наклонилась, припала головой к его плечу, ощущая внутри чувство сладостной благодарности, вздохнула счастливо и коротко. Высвободила руки, обвила ими его шею, ожидая, что он прижмет ее к себе со всей силой…

Он и прижал. И очень сильно прижал. И проговорил в ухо коротким срывающимся шепотком:

– Роза… Какая ты… И пахнешь, как роза…

Так нежно…

Дальше она уже ничего толком не помнила. Кажется, он подхватил ее на руки, понес… Потом они раздевались торопливо. Не раздевались даже, а срывали с себя одежду, одержимые невесть откуда взявшимся властным приказом. Впрочем, это для Розы он был невесть откуда взявшимся, но она слепо следовала ему, и запуталась в платье, и даже зарычала сердито, и Гриша быстро помог ей освободиться… Руки у него стали совсем горячими – она чувствовала. А еще они были очень умелыми и нежными, а еще сильными и требовательными… И все тело его было сильным и требовательным, и она послушно следовала за этой требовательностью и даже не поняла, отчего вдруг острая боль пронзила нутро. Не поняла и не силилась понимать, не до того было. Она будто перешагнула через эту боль, будто отмахнулась от нее досадно. А потом ей все было мало, мало! Ей просто необходимо было добраться до самого верха, до исступления, почувствовать, что там и как… Так же как описывают в романах, или все в них выдумывают и ничего такого на самом деле и нет?

Знание, что «такое» на самом деле произошло и с ней тоже, пришло позже, когда сумела прийти в себя. Даже и не знание это было, а огромное удивление. И опустошение. И счастье. И ничего не хотелось говорить, и шевелиться не хотелось, чтобы его не спугнуть…

– С тобой все в порядке, Роза? – услышала она голос Гриши и страшно удивилась его вопросу – слишком он простецким ей показался, обыденным. Будто они сейчас по улице шли и она оступилась, а он спрашивает заботливо – все ли с ней в порядке…

– Все со мной очень хорошо, Гриш… Со мной все в таком прекрасном и полном порядке, что и представить трудно… – проговорила он тихо. – А почему ты спрашиваешь, Гриш?