Две сестры

Тем не менее перспектива остаться без гроша в кармане и без крыши над головой оставалась вполне вероятной и могла стать неминуемой в том случае, если Ллойду Хейвуду удастся добиться своего. Каждый раз, когда на глаза ей попадался чек, который ей не хватало духу ни обналичить, ни порвать, она чувствовала, как у нее сжимается сердце.

За день до судебного заседания Линдсей обедала со своим адвокатом. Они встретились в Монтере в небольшом ресторане, где продавали морепродукты. Там за аперитивом и легкой закуской из жареных кальмаров он объяснил ей, что в деле появилось новое осложнение.

— Об этом мне вчера рассказал Майк. — Майк Хаббард, бывший коллега Дуайта, который сейчас работал личным помощником губернатора, был его глазами и ушами в Сакраменто. — Главой Комитета по землепользованию только что назначен новый человек — некто Куртис Брукс. Майку удалось узнать из надежного источника, что Брукс намерен утвердить отчуждение ваших земель, если завтра судья вынесет приговор в пользу властей округа.

Линдсей испытала легкий шок.

— А он может сделать это? — Ей говорили, что обычно подобная процедура растягивается надолго — на месяцы, а иногда и на годы, если жители округа выражали недовольство.

— Так случается редко, но это вполне законно. Однако же подобная быстрота принятия решения свидетельствует о том, что у этого Брукса имеются влиятельные друзья.

Линдсей считала, что больше ничто не может ввергнуть ее в панику, но в голове ее зазвенели тревожные колокольчики.

— Хейвуд, — сквозь стиснутые зубы выдохнула она.

— Скорее всего. — Адвокат нахмурился и отпил глоток из своего бокала.

— Ну, и что мы будем делать?

Дуайт помрачнел.

— Официально мы действовать не можем — у нас связаны руки. Но нам бы не помешало иметь какую-никакую поддержку политиков. — Он аккуратно отщипнул кусочек от кальмара, зажав его между большим и указательным пальцами. — Нам нужны голоса одного или двух законодателей.

— И как мы их получим?

— Разведем костер у них под ногами. — Внезапно оживившись, он подался вперед, положив локти на стол. — Какая вещь гарантированно заставляет выборного чиновника действовать? Давление со стороны избирателей. Значит, нам следует сделать так, чтобы избиратели узнали о том, что происходит.

— Я думала, что именно этим мы и занимаемся.

В местной прессе появилось несколько статей. Кроме того, Рэндалл собирался написать большой очерк, хотя теперь вряд ли на него можно было рассчитывать. Линдсей почувствовала очередной болезненный укол в сердце при воспоминании о том дне, когда он явил ей свое истинное лицо.

— Да, но я имею в виду другой масштаб. Крупнейшие газеты страны, выпуски новостей на телеканалах, ток-шоу на радио. Стоит придать ваше дело гласности, и оно станет громким, а судебный процесс — известным многим. Статью о вас напечатает журнал «Пипл». Вас пригласят на телешоу Опры Уинфри. Людям нравятся истории о маленьком человеке, сражающемся с парнями из крупной корпорации, которые готовятся отыметь его… или, в данном случае, ее. Публика проглотит наживку с превеликим удовольствием. И тогда уже у них не получится ни замять это дело, ни спустить его на тормозах; в политическом смысле это будет обжигающе горячий картофель. — Карие глаза адвоката, такого же тона, как и его коричневый костюм, восторженно блеснули.

Линдсей, слушая его, медленно кивала. Его рассуждения казались ей притянутыми за уши. Каковы шансы на то, что ее бедственное положение станет cause célèbre[73]? Она достаточно долго занималась рекламой встреч с авторами, чтобы понимать, как трудно заставить читателей даже просто прийти за автографом. А ведь ей предстоит сделать то же самое, только в большем масштабе. И даже если случится невероятное и задуманное удастся — что дальше? Мысль о том, что она окажется в центре внимания общества привела Линдсей в ужас. Кроме того, разве не сделает она этим себе хуже? Ведь она изначально стремилась к тишине и покою в окружении нетронутой природы, на что вряд ли сможет рассчитывать, если ей придется раскатывать по стране, выступая на телеканалах и раздавая интервью репортерам.

— Даже не знаю, Дуайт, — сказала она, качая головой. — Почему-то я не могу представить себя на шоу «Опра».

Огонь, вспыхнувший было в глазах адвоката, угас.

— Давайте действовать по обстоятельствам, договорились? Кто знает, быть может, завтра ситуация повернется в нашу пользу. — Но особого оптимизма в его голосе не чувствовалось.

Линдсей с трудом дотерпела до конца обеда. И только по пути на работу она дала волю своему гневу.

— Будь оно все проклято! — воскликнула она и с такой силой ударила рукой по рулю, что почувствовала ноющую боль.