Две силы

Так Стёпка с Лыской начали вести истинно райский образ жизни. От коопа к коопу. Стёпка оставлял Лыску в тайге со всем своим скарбом, брал с собой только то, что было на нём до счастливого дня, когда были обнаружены мертвяки, и только те неисчерпаемые 37 рублей 50 копеек, которые никому никаких подозрений подать не могли. Закупал соответствующий запас горючего и по вечерам у костра вёл длинные душеспасительные беседы с Лыской. Лыско слушал внимательно и сочувственно, похрустывая своей травой и одобрительно помахивая хвостом. Стёпка рассказывал то о своих скитаниях в тайге, то живописал будущую разновидность рая у кума на заимке. С каждым вечером и с каждой бутылкой кум этот обрастал всё новыми подробностями, и скитания – всё новым враньем. Но Лыско был очень снисходительным слушателем и не пытался ловить Стёпку даже на самых вопиющих противоречиях. Временами у Стёпки возникали и более фантастические проекты: вот, купить земли и срубить избу. Но к избе непременно надо бабу, какая же изба без бабы? А ежели уж бабу завести, ну, это не дай Господи, будет каждую бутылку считать, да в рот глядеть. Нет, к чёрту избу, зиму у кума проведём. У кума, брат ты мой Лыско, медовый самогон какой!

Стёпка вернулся в тот рай, который, по всей вероятности, существовал ещё до сотворения Евы и прочих беспокойств. Но этот рай, к сожалению, не был безграничен. Одна из кооперативных экскурсий Стёпки повернула всю его жизненную карьеру в совершенно непредвиденном направлении.

Стёпка только что купил четыре литра водки, распределил их в своей сумке и собирался отправиться домой, то есть к Лыске. Кооператив стоял в завалящей таёжной деревушке, откуда, казалось, никакой неприятности произойти никак не могло. Однако, произошло.

– А ну-ка, дядя, катись-ка сюда!

Стёпка оглянулся и увидал, что к нему неторопливой походкой направляются два пограничника, а третий стоит в сторонке с винтовкой на изготовку. Стёпкино сердце ёкнуло, но только слегка. Он недолюбливал никаких представителей никакой власти. Но бояться было, собственно, нечего, разве только ночное приключение в Лыскове, да кто тут может что о нём знать?

Пограничники подошли к Стёпке.

– А ну-ка, покажь нам свои документы.

Стёпка показал свою единственную бумажку. Бумажка никакого впечатления не произвела. Вяло и без всякого интереса, исполняя давно заведенный порядок, пограничники обыскали Стёпку – ничего подозрительного. Выпотрошили сумку, заставили снять сапоги, порылись в карманах и обнаружили там казённый пакет из плотной серой бумаги, в который Стёпка сдуру завернул весь свой официально наличный капитал.

– А это откуда? – сразу изменившимся тоном спросил пограничник.

– По дороге подобрал, чтобы, значит, деньги не мазались…

– По дороге? Это секретный-то конверт? А, ну, пойдем вместе.

Стёпка оглянулся по сторонам: бежать было некуда. Паршивый третий пограничник стоял шагах в двадцати и держал винтовку на взводе. На широкой деревенской улице никакого прикрытия не было, нырнуть было некуда. С упавшим сердцем Стёпка пошёл куда его повели.

Дом № 13 переживал период бурной деятельности, наполнявший административное сердце товарища Медведева чувством энергии и жизни. Подъезжали автомобили, грузовики, вездеходы, привозили самый невероятный сброд, какой только когда бы то ни было появлялся в стенах этого благотворительного учреждения: золотоискатели, промышленники, контрабандисты, Иваны непомнящие своего родства, и манзы, не знавшие ни одного общепринятого языка, полудикие сойоты и бродячие торговцы спиртом, молчаливые искатели женьшеня. Были русские и были китайцы, были ойроты и были сойоты. Были люди, относительно которых даже и их собственная мать не могла бы дать никаких указаний относительно их национального и социального происхождения. Вся эта орава вливалась в дом № 13, наскоро распределялась по его бесчисленным одиночным камерам и потом подвергались допросу относительно местожительства мужика, по имени Еремей Дубин, сложения медвежьего, местопребывание где-то в пределах ста-двухсот вёрст от советско-китайской границы. Подавляющее большинство клялось и божилось, что с этим мужиком, если он и существует, они никогда и никаких дел не делывали. Другие отвечали мрачно, что всякий мужик в тайге шатается, кто его там разберёт. Но среди нескольких сот опрошенных пятнадцать дали довольно определённые указания. Беда было только в том, что эти пятнадцать человек дали пятнадцать разных указаний.