Две силы

Генерал Буланин почувствовал лёгкий холод между лопатками. Он решительно ничего не имел против того, чтобы Светлов и компания “тяпнули бы бомбой” по Кремлю или Горкам. Но если это случится до его, Буланина очередного побега из СССР, тогда он, Буланин, пропал окончательно, ему уж не простят. Сталина он ненавидел истинно смертельной ненавистью, в особенности с тех пор, когда удостоился первой аудиенции у Гениальнейшего. Его поразило выражение огромной звериной силы в этом лице, что-то тигровое. И этот сын грузинского сапожника правит сейчас почти половиной земного шара, правит с беспощадностью древних восточных завоевателей. Первая беседа Н. В. Буланина, тогда ещё не генерала, или точнее, ещё не советского генерала, была очень короткой. Руки ему Гениальнейший не подал. До аудиенции Н. В. Буланин прошёл через целый ряд “чистилищ”, как он назвал эти комнаты, коридоры, осмотры, ожидание… Потом были ещё две аудиенции, тоже очень короткие и, может быть, ещё более оскорбительные, хотя генералу Буланину было бы трудно сказать точно, в чём именно заключалась их оскорбительность. Товарищ Сталин был вождём полумира. Генерал Буланин был просто перебежчиком на его сторону, перебежчиком запоздалым и, по существу, вовсе неизвестно, для чего именно нужным… Но, во всяком случае, ненависть родилась. И теперь, при одной мысли о гибели этого ненавистного человека, генерал Буланин почувствовал холодок между лопаткам. Как всё это странно – все эти люди связаны друг с другом до конца, но связаны ненавистью и только ею одной. Или, точнее, ненавистью и страхом… Страхом со всех сторон – страхом смерти Сталина и страхом смерти от Сталина.

Как бы дополняя его мысль, товарищ Медведев продолжал:

– Так что, может быть и наступление. Заимку, во всяком случае, проверить нужно. Думаю, что эта заимка – случайный этап. В городах всё это несколько иначе, города уже сильно прочищены, а там, в тайге, да и в деревнях тоже эта публика друг за друга горой стоит…

– Горой стоит? – удивлённо переспросил генерал Буланин.

– Горой, – подтвердил товарищ Медведев. – Как это говорится, все за одного, один за всех. Пошлёшь отряд в тайгу – и как в болото. Даже и следов не найти. У них своя сигнализация. Я не знаю, генерал, вы, кажется, на периферии ещё не работали, а я тут уже сколько лет… Интеллигенции тут в тайге, как собак нерезанных. Всякие кадры – саботажники, вредители, беглецы из лагерей сидят по таким заимки и агитируют мужичков… Культуру наводят… У них и радио, и что хотите, раньше через Китай имели кое-какие связи, ну, теперь это оборвано. Но, кто их знает…

– Так вы говорите, горой стоят? – ещё раз переспросил генерал Буланин.

– Горой, – ещё раз подтвердил товарищ Медведев. – Так что, по- моему, это единственный способ – подослать туда своих людей. У меня такие есть.

– Г-м, – сказал генерал Буланин. – А если бы и я с ними двинулся?

– Вы? – Товарищ Медведев от удивления даже собрался, было, приподняться, но слегка застонал и снова опустился на подушку. – Вы? А вам зачем?

– Вероятно, я кое-что увижу, чего ваши китайцы не увидят. Я не плохой ходок, старый альпинист и кавалерист. Могу выдать себя за беглеца из концлагеря, физиономия у меня как раз для этой цели подходящая, не правда ли?

Товарищ Медведев не захотел уловить иронии в этих словах.

– Вы? При вашем служебном положении? Не знаю, впрочем, это ваша ответственность. Да, конечно, идея не так и плоха. Но только вы в лагере не сидели, так что вас нужно будет проинструктировать. Одежду, документы и прочее, как это в театре называется?

– Реквизит?

– Да, реквизит. Ну, это мы вам устроим. Всё-таки рискованно, очень рискованно…

– Почему? Старый царский генерал вырвался из исправительного лагеря, бывает же?

– Ну да, конечно, бывает. Редко. Но бывает. Это слишком новая для меня мысль. Однако, дело доверено вам, так что, как вы хотите. Полагаю, что товарищ Берман был бы сильно удивлён…

– Товарищ Берман болен, и я не считаю целесообразным беспокоить его по пустякам… А я, например, мог бы установить там, какие именно папиросы курит этот Светлов… Вероятно, и ещё кое-что…

Генерал Буланин посмотрел на товарища Медведева взаимно понимающим взором. Товарищ Медведев при этом подумал, что как было бы хорошо: Берман помрёт здесь от воспаления мозга, а Буланина там ликвидирует этот медведь. А ему, Медведеву, в конце концов, какое дело? Он всем этим не распоряжается, Буланин имеет специальные полномочия от центра. Правда, о всех мероприятиях Буланина Медведев обязан был сообщать в центр. Кроме Медведева, об этом же сообщили бы и какие-то иные люди, даже и ему, Медведеву, неизвестные вовсе. Вопрос был только в том, сообщать ли в центр до начала этой экспедиции или после начала её? Положение, конечно, облегчалось болезнью товарища Медведева, но облегчалось не очень, ведь нужно было дать этих китайцев, подыскать концлагерный “реквизит”, проинструктировать генерала Буланина о лагерном быте… пока генерал Буланин не познакомился с этим бытом лично.