Две силы

Правда, генерал Буланин очевидно не собирался отправлять отца Петра на тот свет, иначе с его стороны было бы проще выпустить в отца Петра ещё одну пулю, а то и две. Но и это соображение большого утешения отцу Петру не принесло; если генерал Буланин работает в пользу Советов, а для такого предположения были вполне достаточные основания, то и ему и Советам отец Пётр будет нужен в живом виде, чтобы допытываться от него, например, об атомном заговоре. А так как об этом заговоре отец Пётр и в самом деле не знал, собственно, ничего, то процесс медленного переселения в иной мир, да ещё и вовсе неизвестно, лучший ли мир, может быть и очень длительным, и очень неприятным. В этом случае пуля была бы на много приятнее. Пока что оставалась одна реальная надежда на Стёпку.

За время лечения между ним и Стёпкой установилась некоторая гипнотическая или, как отец Пётр предпочитал называть, оккультная связь. Сейчас отец Пётр постарался эту связь восстановить. Напрягая все свои ослабевшие нервные силы, он прежде всего попытался восстановить перед своими глазами живой образ Стёпки. Это, более или менее удалась, образ предстал нечёсаный, растрёпанный и слегка жуликоватый. Напрягая всю свою нервную силу, отец Пётр слал этому образу призывы о спасении. Отец Пётр был не только в курсе учений йогов и лам, но также и в курсе телепатических опытов проф. Бехтерева, он знал по опыту, что беспроволочный телеграф нервной связи иногда в некоторых, ещё неизвестных условиях, действует так же надёжно, как действует радио. Но были ли эти условия налицо? Отец Пётр чувствовал себя очень ослабевшим и физически, и, в особенности, духовно, горилья хватка страшного китайца передавила сонные артерии, и кровообращение в мозгу восстанавливалось не скоро.

Тем не менее, отец Пётр напряг все свои наличные силы. Образ Стёпки, нечёсаный, растрёпанный и слегка жуликоватый качался перед его “оккультным зрением”, то расплываясь в тумане, то вырисовываясь до последней ссадины на многоопытной Стёпкиной физиономии. Это нервное усилие так утомило отца Петра, что он снова впал в полузабытье. Из этого полузабытья его вывел скрипучий, раздражённый и саркастический голос генерала Буланина.

– Ну, ваше преподобие, довольно вам дурака валять, открывайте глаза и давайте разговаривать.

Отец Пётр открыл глаза. Шагах в пяти от него разгорался небольшой костёр, у костра на поваленном стволе сидел генерал Буланин. Страшный китаец стоял около, опираясь на свою берданку и даже не сняв своего спинного мешка, другого китайца не было видно. Сойот лежал на земле с простреленной и раздробленной головой. Картина была довольно ясной, но малоутешительной.

Ещё менее утешительными были подробности этой картины. За время обморока генерал Буланин, очевидно, успел основательно обыскать бесчувственного отца Петра, на земле перед генералом Буланиным лежали и пистолет отца Петра, и его револьвер, и бумажник, в котором, впрочем, не было ничего предосудительного, и носовой платок, в который отец Пётр в своё время завернул найденные Стёпкой окурки. Платок лежал на земле, и окурки лежали на платке…

– Шпионили, ваше преподобие? – злобно спросил генерал Буланин, указывая рукой на окурки.

– Тайга, – просто ответил отец Пётр и снова закрыл глаза.

Сейчас вопрос шёл о времени: успеет ли Степка, или не успеет? Сейчас отец Пётр уже почти не сомневался в том, что его оккультный или гипнотический призыв дошёл до адресата. Отец Пётр постарался подсчитать, через сколько времени Стёпка может быть здесь в лучшем случае. О худшем нечего было и думать, Стёпка, например, мог оказаться в таком же положении, в какое попал он сам, а может быть, и в ещё худшем. Может быть, уже и сейчас Стёпкина жуликоватая душа куда-то переселяется? По самым оптимистическим подсчетам Стёпка мог прибыть на помощь не раньше, чем через час – полтора. Нужно как то выиграть эти час – полтора. Плохо то, что шла, собственно, игра в прятки, отец Пётр не имел понятия о том, так чем же, в конце концов, является генерал Буланин и чего он хочет.