Две силы

Просчёт был почти катастрофическим. Он стоил жизни многим людям, которые ещё тогда, в эмиграции, доверились генералу Буланину и которых он посылал в СССР. Да, конечно, всякий командир всякой воинской части оплачивает свои расчёты или просчёты человеческими жизнями, на то и война. И никогда нельзя сказать, какой из ряда вариантов расчёта обошёлся бы дешевле и какой – дороже. На войне, как на войне. Да, конечно, у генерала Буланина был и материальный расчёт, но ведь и у всякого командира есть тоже расчёт на повышение, так что это, более или менее, одинаково. Но были вещи, при воспоминании о которых в генерале Буланине говорила не то, чтобы совесть, а какие-то остатки его военного воспитания. Были преданы кое-какие товарищи, боевые товарищи. Правда, в те время генерал Буланин запутался так, что иного выхода у него не было, но эти воспоминания были, как наболевший зуб, которого лучше не трогать. При некотором усилии возможно, конечно, и не трогать, вопрос только в том, что, если тронут другие?

О своем положении в СССР генерал Буланин не имел уже никаких иллюзий: ни пава, ни ворона. Его как-то утилизируют, до какого-то, ему ещё неизвестного пункта, и потом выбросят на свалку, выбросят с той беспощадностью, с какой “они” выбрасывают даже и самых старых и “проверенных” работников партии. И, кроме всего того, если режим погибнет в результате войны или восстания, то уж его, генерала Буланина повесят, во всяком случае, тушинский перелёт 4 ему-то уж не простят.

4) – Село Тушино под Москвою, во время Первого Смутного Времени 1609-1612 гг, было средоточием всяких интриг, заговоров и,,рынком” для продажных людей, которые,,перелетали” от русских сил к,,Лжедмитриям” полякам.,,Тушинский перелёт” – символ измены и неустойчивости.

В Москве, в Неёлове, и во всяких других таких местах эти мысли мелькали смутно и отрывочно, заслоняемые другими, более злободневными заботами. Здесь, в тайге, они оформились в совершенно ясную и законченную картину: просчёт и капкан. И единственный выход – это побег.

Выход, правда, очень трудный, время пропущено. Ещё год тому назад можно было бы пробраться к армии Чан-Кай-Шека и предложить свои услуги в качестве военного специалиста. Но теперь до Чан-Кай-Шека очень уж далеко и неизвестно, что станет с этой армией. Можно бы пробраться в Корею. Но всё это так далеко, а годы уж не те. Нужно бы на ближайшей заимке купить пару коней, в седле генерал Буланин чувствовал себя увереннее, чем на ногах. Но китайцы – кто они такие? Товарищ Медведев рекомендовал их обоих, в особенности старшего, как опытных и старых агентов. Работали ли они за деньги или по иным соображениям? Можно ли их купить кое-какими деньгами и безделушками, которые генерал Буланин носил на себе и днём, и ночью? А вдруг китайцы зарежут его именно из-за этих безделушек? Хорошо ещё, что они, видимо, не имели понятия о ценности портсигара, он был не из золота, а о том, какую ценность имеет платина, китайцы, по всей вероятности, не имели никакого понятия. Оба они говорили на том странном и ломаном русском языке, который принят в пограничных с Китаем областях, в котором глаголы употребляются в повелительном наклонении, а все существительные – в именительном падеже, и на котором генерал Буланин толком сговориться с китайцами всё-таки не мог. Китайцы маячили около него двумя вопросительными знаками, а старший из них временами внушал генералу Буланину такое чувство, как если бы где-то сзади крался бы то ли медведь, то ли тигр, более или менее прирученный, но готовый всякий момент схватить зубами за затылок. Нет, от китайцев лучше всё-таки отделаться. Купить хотя бы на той же Дубинской заимке пару коней, китайцев потом пристрелить и двинуться дальше в одиночку. План был, собственно, исполним. Но, вот, ещё две таинственные личности с таинственным третьим осёдланным конем. Кто они?

Генерал Буланин по карте знал, что тропа, в сущности, ведёт только на заимку, и что дорога в Китай лежит правее. Значит, этот пустосвят двигается тоже на заимку?

– Так что, мы с вами, видимо, пока по дороге, – полувопросительно сказал генерал Буланин.

Отец Пётр прискорбно пожал плечами.

– Еду сопутствовать умирающему. Если поспею.

“Так и есть, сексот”, – решил генерал Буланин. По своей прошлой службе он хорошо знал профессиональный язык духовенства. Священник сказал бы: “напутствовать умирающего”. Кроме того, генерал Буланин успел отметить, что на текстах из Священного Писания этот пустосвят как-то сбивается. Да и револьвер в рукаве всё-таки плохо вязался с крестом на груди. Нет, конечно, или сексот, или, может быть, какой-то сотоварищ того же Светлова? Можно было бы отделаться от китайцев, можно было бы отделаться и от этих двоих, но как отделаться от всех четырёх сразу? А нельзя ли отделаться от этих двоих с помощью китайцев и от китайцев – с помощью собственного пистолета?

Генерал Буланин достал ещё одну папиросу и снова предложил её отцу Петру. Отец Пётр снова отказался.

– Благодарствуйте, нашему сану не приличествует.