Две силы

Еремей Павлович весьма поверхностно обтёр бутылку какой-то тряпкой и откупорил ее. В рюмки была налита светло-желтая жидкость, наполнившая всю комнату каким-то специфическим запахом. Валерий Михайлович втянул в себя воздух.

– Это, вероятно, что-то вроде старки?

– Точно так, Валерий Михайлович. В немецкую войну нам раза два попадалась вроде вот этой, да всё-таки не то, вот вы попробуйте.

Валерий Михайлович попробовал.

– Да, конечно, старка, можно, действительно, и без ног остаться.

Потапыч из любопытства отхлебнул полрюмки и остаток передал Еремею Павловичу.

– Вы, папаша, пейте, как хотите, а я уж по старинке – и простой, и стаканчиком. Это уж пусть барышни из рюмок пьют.

– Очень хорошо, – подтвердил мистер Питер, – как очень старое и очень хорошее виски. Так вы тут среди ночи о культуре разговаривали? Очень острая тема…

– Тема обостряется тем фактом, что, вот Еремею Павловичу, ввиду роста мировой культуры, придётся бросать десятилетиями насиженное гнездо.

– Конечно, придётся. Красные, по всей вероятности, займут Китай. И, конечно, будут чистить все линии коммуникаций. И, кроме того, будут искать и вас, Еремей Павлович, и господина Светлова, и меня. Мы двое им были бы очень нужны…

– Ну, что ж, – согласился Еремей Павлович, – смываться, так смываться. Не в первый раз. Вот, Валерий Михайлович и пристанище какое-то для нас присмотрел. Срубим избу, поставим печку – проживём. Только, вот, неизвестно, надолго ли?

– Я предполагаю, – сказал мистер Паркер, – что, приблизительно, на пять лет.

Валерий Михайлович пожал плечами.

– Этого никто не может знать. Германия уже два раза начинала молниеносную войну, оба раза с полной уверенностью в победе, оба раза война велась годы, и обе войны были проиграны. Человеческое предвидение, мистер Паркер, – инструмент чрезвычайно неточный. Мировую победу Советов я, например, считаю не только не исключённой, но даже и вероятной.

Мистер Паркер изумлённо поднял брови.

– Мы в Америке, действительно, опасаемся, что война будет тяжёлой и дорогой. Но мы не сомневаемся в победе свободы над рабством.

– А я сомневаюсь, сказал Валерий Михайлович. – Германия оба раза тоже не сомневалась, а у неё были для этого большие основания, чем у Америки. Наша интеллигенция, которая работала для революции, тоже не сомневалась. А она состояла из наиболее культурных и наиболее честных людей не только России, а всего мира.

– Мне это очень удивительно слышать такие мысли именно от вас.

– В мире много удивительных вещей. Разве не удивительно, что мистер Паркер, отправляясь в СССР на поиски господина Светлова, нашёл его вот здесь, в доме Еремея Павловича Дубина. Так что удивительны и роковые ошибки русской интеллигенции. Ведь, всё-таки, это были наиболее культурные и наиболее честные люди мира. Они знали всю человеческую историю, поскольку человек вообще может её знать, и они жертвовали собой, эгоистических мотивов у них, во всяком случае, не было. И они ошиблись более катастрофически, чем оба раза ошиблась Германия.

– Эх, жаль, что отца Паисия тут нет, – вмешался Еремей Павлович, – он бы всё это разъяснил.

– Ну, эти разъяснения мы уже слыхали, – сказал Потапыч – молись и постись, и что там ещё?

– А, вот, отец Паисий всегда говорит: “Мудрость человеческая есть безумие перед Господом.” Вот и намудрили наши мудрецы. Потому что, если образованность без Бога, так она только дьяволу потеха.

– Совершенно верно, – подтвердил Валерий Михайлович. – Я всё- таки вернусь к вашему утверждению о пяти годах, этого не знает никто. Я не знаю, будем ли мы с вами завтра живы. Я не знаю, удастся ли нам, если мы останемся живы, нейтрализовать, хотя бы частично советские атомные достижения. И я, наконец, не знаю ещё одного, в 1945 году, когда уже почти вся Германия была занята неприятелем, никакой паники в Германии не было. Можете ли вы, мистер Паркер, говоря по совести, гарантировать, что гибель двух-трёх американских городов не вызовет паники в Америке?

Валерий Михайлович повернулся на своём стуле и посмотрел на мистера Паркера в упор. Мистер Паркер отхлебнул из рюмки, поставил её обратно на стол и после минутного раздумья сказал:

– Нет, господин Светлов, говоря по совести, я этого гарантировать не могу.

– Ну, вот видите. А именно это решает всё. И именно поэтому мы должны сделать всё.

– Что всё?

– По поводу атомных лабораторий. Об этом мы, впрочем, поговорим завтра, сегодня, я надеюсь, бомб на нас бросать ещё не будут. А за завтра я уже не ручаюсь. Эх, напрасно вы, Еремей Павлович, пристукнули этого Бермана.

– Как это напрасно, такого гада?

– Гад или не гад, а напрасно. На него я мог оказывать давление. Сейчас и он, и Медведев ранены. Из Москвы пришлют кого-то другого, и на него я уж никак давить не смогу. Но, во всяком случае, о его планах я буду знать, более или менее, заблаговременно.

Мистер Паркер ещё раз отхлебнул из своей рюмки.