Две столицы

Разум всегда сдаётся первым, не тело. Секрет в том, чтобы заставить твой разум работать на тебя, а не против тебя.

Арнольд Шварценеггер.

— Зачем укротитель щёлкает бичом, когда в цирке с тиграми работает? — спросил Брехт у построившихся на заднем дворе Литовского замка людей.

— …

— Ладно. — Пётр Христианович махнул рукой. Именно так он учил молодых спецназовцев в Спасске-Дальнем. Начал и тут, на автомате. Сказал и сам рассмеялся. Какой нахрен цирк. Ни один из них не был в цирке и ни один из них не видел тигра. Ну, вон Кузьма, может, видел медведя. В Сибири бывают медведи. А Джарим — самый старший из черкесов, мог видеть барса.

— Зачем, Ваше Превосходительство? — неожиданно спросил Матвей, один из подпрапорщиков.

— Ну, раз спросили — отвечу. Щёлкает он не для того чтобы тигр боялся, а для того чтобы отвлечь его. Тигр готовится к прыжку и тут щелчок. И внимание тигра отвлечено.

— Ясно.

— А говорю я вам это для того, чтобы вы поняли, что прежде, чем броситься на врага, нужно на долю секунды отвлечь его внимание.

Брехт выстроил тринадцать черкесов, шестерых унтерофицеров и Ваньку в огромном внутреннем дворе Литовского замка. Легко футбольное поле влезет. Удачное здание купил Йона Барбе. Замечательную полосу препятствий построить можно.

Черкесы решили тренироваться все, даже недоучившийся мулла Бограт Шогенцуков. Зубер — старший брат будущего создателя кабардинского алфавита, не возражал, здоровое тело ни одному богослову ещё не помешало. Вот и получилось тринадцать черкесов и шестеро унтеров, плюсиком одиннадцатилетний Ванька. Но Ванька только после обеда подключался. Есть в Петербурге интересная лютеранская школа — училище святого Петра (Петришуле)[12]. Ещё при Петре немцы для своих детей при церкви создали. Интересная вещь между прочим, там будет преподавать, позже конечно, сам Ленц, а ещё чуть позже сам Менделеев. Пришёл Брехт на Немецкую или Миллионную улицу, где школа располагалась, Ваньку пристраивать, и с ходу наткнулся на ещё одну легенду физики и механики. Экономике детей учил Иоганн Бекман. Какой уж из него экономист Брехт не знал, а вот, то, что этот человек придумал или придумает ещё термин механика и сделает этот термин наукой, точно знал. Сам про него статью в журнал писал, пристал к нему директор гимназии как-то, что нужна от их учебного заведения статья в журнал, разнарядка. Болонская, мать её, система. Статьи обязательны. Покопался в физиках, что преподавали в России, Брехт и показалось ему, что этот подвижник вполне статьи достоин. А сейчас стоит в парике и улыбается.

— Гутен таг.

— И вам не хворать. Иоганн Фридрихович, дело у меня к вам есть, — А чего Каспер с Черепановым может и гении самоучки, а тут такой налим сам в сети заплыл, пусть поможет ребятам пресс и молот нормальный спроектировать. А потом и на нормальный токарный станок с массивной станиной и двумя бабками можно замахнуться. Налимы они такие. Жирные.

— Жирные! Жирные, старые свиньи, вот вы кто, ни один не может сделать выход силой и подъём переворотом. — Брехт смотрел, как его воинство будущее болтается на турнике, как сосиски.

— Ваше Превосходительство, так, а вы не жирные? — Это болтающийся сейчас мулла спросил. Кто другой, так можно и в лобешник бы засветить, а тут служитель культа. Опять же светоч культуры братского народа будущий.

— А ну, гедь со снаряда. Учитесь, пока жив, — Ох, мать твою! За лето и, правда, килограммов набрал бохато. Зимой в Студенцах спокойно всё исполнял, а сейчас пришлось зубы стиснуть, но по пять раз того и другого сделал, и спрыгнул после красивой склёпки с турника.

— Уууу! — сказал отряд.

— А теперь сотня отжиманий. Раз. Раз. До конца опускаемся. Два, чёрт с вами. Два. До конца.

Глава 26

Событие шестьдесят девятое

Если рыцаря ударить по левой щеке, то он … упадёт на правый бок.

Рыцарь — королю:

— Сир, я славно потрепал ваших врагов на западе!

— Но у меня никогда не было никаких врагов на западе!

— Теперь есть, сир.