Две столицы

— Заметили, господин хан. Ха-ха! Так почти половина города у нас армяне. Виноград выращивают, вино делают, соляные прииски за ними. Горчицу делают. Мыло варят из рыбьих остатков, саму рыбку солят. Красильни у них есть. Кожу выделывают. Да много чем занимаются, трудолюбивый народ. Но больше всего купцов, конечно, это у них в крови. В Дербент теперь ваш ходят караванами, да на судёнышках малых, в Тарки. До Баку добираются. Нефть там покупают.

— А что делают из нефти? — осматривая кланяющихся им людей, спросил Брехт у генерала.

— Да, много чего. В лампах используют, а ещё асфальт делают.

— Асфальт? — опять всё украдено до нас.

— «Асфалос» по-гречески означает «вечный». Есть у него и латинское имя — «битумен» — смола. Это армянцев греки местные научили делать. Смешивают песок и мелкий камень с нефтью и дорожки у себя в домах мостят. Да вот смотрите тут у аптеки и улицы часть асфальтом покрыта.

Брехт спешился, даже пальцем пыльный асфальт потрогал.

— А не плавится в жару?

— Знамо, плавится. Так научились. Известняк дробят и добавляют, тогда лучше жару держит, — охотно пояснил генерал Попов.

— Павел Семёнович, а у вас откуда эти познания? — Брехт снова взобрался на своего орловского рысака. Карему запах асфальта не нравился, прядал ушами и дёргал за уздечку, приглашая свалить отсюда побыстрее.

— Так у нас в полку церкву строили в этом годе, вот и решили вокруг асфальтом облагородить. Подсмотрели, как вокруг армянской церкви всё в городе сделано. Армяне и уложили асфальт, выберем время, покажу.

— Вряд ли у меня времени много будет. Я же должен горцев привезти к пятнадцатому сентября к коронации Александра в Москву. А сегодня уже седьмое августа. Чуть больше месяца осталось.

— Жаль, хотелось бы вас про жизнь в столице порасспросить, да про овладение Дербентом. Всё, приехали. Андрей Васильевич приболел, дома уже неделю. Простыл. Кхекает. Вот тут губернатор и проживает с семейством.

— Не плохо.

На самом деле это почти дворец настоящий: колонны ионические даже со всякими завитушками есть.

Губернатор был лишь чуть старше Брехта, не больше сорока точно. Только одновременно с этим видно было, что немощен человек, как бы не чахотка, в смысле туберкулёз, у него. Нужно подальше держаться. Ещё заразит. Да, даже если просто грипп какой, то и в этом случае не хотелось бы в дороге заболеть.

— Добрый день, Ваше превосходительство.

— Пётр Христианович! — точно знает. Охо-хо. Сейчас начнётся: «А помнишь»? Нет. Не помнит ничего этого Брехт. — Так это вы шуму понаделали. На трёх бусах приплыли, сказывают. В купцы подались. А что это за наряд на вас странный. Как хан какой Нахичеванский, — поднялся с большого кресла Повалишин.

— Так и есть, Андрей Васильевич, — вместо Брехта встрял неугомонный Попов, — Сказывает Пётр Христианович, что взял на штык Дербент и его там ханом объявили. Дела какие творятся, а мы тут сидим в своей Тмутаракани и не знаем новостей важных.

— Пётр Христианович, давайте присаживайтесь и рассказывайте о подвигах своих. Эх, скинуть бы лет десять, да вернуть моих егерей, а то кисну тут. Дела хочется настоящего. Зря Павел Петрович егерские батальоны приказал расформировать. Не понимал, какая сила в них при правильном использовании. Сейчас 3-й Кавказский егерский батальон мой по кускам растащен, а егерские полки — это дурость. Одно название. Там винтовальных пищалей меньше, чем у меня в батальоне было. Дурость. Ох, и начудил Павел Петрович, царствие ему небесное. Вы-то, я слышал, вообще в ссылке были в имении, Пётр Христианович.

— В ссылке. Не долго. Несколько месяцев. Андрей Васильевич, там у меня в брички три жены и Ванька казачок. Их бы накормить и помыть, а то тяжко девкам пришлось в море, и я бы помылся и поел, всю дорогу рыб кормил, болезнь морская привязалась, и не ведал, что у меня она есть.

— Три жены? — губернатор плюхнулся назад в кресло с открытым ртом.

— Всё расскажу. Так как насчёт помыться? Ужасно себя чувствую, и девки мои страшны после морской прогулки.

— Непременно всё расскажите. Иона! — Повалишин прикрикнул, но тут же сорвался закашлялся.

Слуга услышал, прибежал.

— Готовь обед на… ну, сам посчитай, и дай его превосходительству умыться и жёнам евоным. Его. Тьфу. Жёны во множественном числе. Точно хан Нахичеванский. Дербенский. И Ксению Андревну предупреди, что гости у нас высокие.

Обедали чинно за большущим длинным столом. Гарем этот кутался в кисею свою, явно в шоке находясь, что их на обозрение нескольких незнакомых мужчин вывели. Брехт за ними наблюдая сделал вывод, что он осёл. Круглый. Сферический. Эти девки не будут танцевать на публике. Не то воспитание. Это они перед одним ханом — мужем — господином могут танцевать, а перед публикой дудки. И что теперь с ними делать? Антуанетте отдать в помощницы. Ну уж нет. Чего жену расстраивать. Ещё инсульт хватит. Надо попробовать раскрепостить девушек, впереди месяц дороги.