Две столицы России. Сборник эссе и рассказов

Я не знаю, как начать это письмо – в голову лезет всё сразу, не пойму, как лучше. Главное, не рви письмо, дочитай до конца. Я не видел тебя пятнадцать лет. Ты стала совсем взрослая. Мама долго не хотела, чтобы я виделся с тобой. Но я настоял, убедил. Она чего-то опасается, будто я хочу тебя у нее отнять. Но разве это возможно? Ей бояться нечего, а вот я действительно боюсь. Конечно, кто я такой для тебя? Я не воспитывал тебя, не нянчился. Ну, разве что совсем немного, до того, как тебе исполнилось пять лет. Ты и не помнишь, наверное, ничего. Я столько раз порывался повидать тебя, но мама была против. Я ее понимаю, ведь я так обидел ее. И тебя тоже обидел. Прости меня, дочь! Глупо, наверное, но отцом я себя почувствовал лишь не так давно. Но почувствовать – этого еще не достаточно. Нужно, чтобы ты поверила мне. Я очень этого хочу. Никогда не думал, что всё, что мне будет нужно, это твое понимание. Так много хочется тебе рассказать, так хочется заглянуть в твои глаза, погладить по голове, как тогда, в детстве. Скажешь, наверное, что тебе не до телячьих нежностей. А мне – самое то. Я стал таким сентиментальным…

Мама сказала, что ты в райцентре, в городе. Учишься. Умница, дочь! Так и надо. В общем, дала адрес. Вот и решился я тебе написать. Очень надеюсь, что ты не станешь гнать меня, а поймешь и простишь. Мне так страшно и радостно одновременно!

И если это так, и если ты будешь готова, я бы встретился с тобой.

Твой отец»

Не понимая, для чего она это делает, Аглая поднялась на площадку и позвонила в дверь дяди Паши. Дверь открыл Олег.

– А дядя Паша где?

– Зачем он тебе?

– Дядь Паш! Ау! – дурачась, негромко крикнула Аглая вглубь квартиры из-за плеча Олега. Тот громким шепотом свирепо сказал:

– С ума сошла?! Спит он еще.

Аглая беззвучно рассмеялась, ответила:

– Да ладно, не бойтесь, не за этим я, – она потрясла перед лицом Олега письмом: – Вот! Как нарочно!

– Что опять стряслось?

– Папаша мой объявился! У матери мой адрес выведал и письмо прислал.

– Что же тут плохого?

– Пишет, какой он стал сентиментальный, что хочет встретиться, бла-бла-бла.

– И что? Тебе совсем не хочется с ним увидеться?

Два разных чувства боролись внутри Аглаи, как два хорька, сцепившись в один пушисто-когтистый ком. Ей было и радостно и злорадно сразу. Не понимая, как это возможно, она бездумно решила вывалить всё это Олегу. Сейчас он был для нее будто воплощением всех мужиков, которые когда-либо обидели или задели ее.

– У всех отцы как отцы. Только у меня не пойми кто.

– Да почему? – удивился Олег.

– Да радуется он чему-то здесь! – вздернула Аглая листок вверх. – А чему радоваться? Может, он мне даром не нужен. Еще ничего обо мне толком не узнал, а уже рад!

– А вдруг он о тебе хорошее думает? Он же отец! Он любит тебя.

– Ну да, столько лет любит, что ни разу ни появился.

– Да что ты понимаешь! – Олег рассердился, перестав говорить шепотом. – Да ему твоя мать всю плешь проела, может быть, а ты…

– Да что вы про мою мать можете знать? – Аглая вскипела как электрический чайник. – Как вам вообще не стыдно? Чужой человек, а ведете себя…

Олег опомнился, смягчился:

– Ну, прости, Аглая. Я погорячился. Просто ты почему-то больше о моей семье печешься чем о своей… А твой отец… Дай же человеку шанс!

– Может он ждет, чтобы я ему стакан воды подала? А может, он уже под себя ходит и ему сиделка нужна?

Радужный пузырь лопнул перед глазами Аглаи и заложило ухо – сначала она не поняла, что это, а потом догадалась, что Олег дал ей пощечину. Потирая щеку, она зло посмотрела на него:

– Мужская солидарность взыграла, да?

Она подняла перед собой письмо, решительно порвала, с мстительным наслаждением, и швырнула Олегу в лицо. Он как-то по-детски зажмурился, а она повернулась и побежала по лестнице вниз.

Весь день в универе Аглая корила себя за то, что порвала письмо отца. Ну, поругалась с этим Олегом, но отец-то тут при чем? Дура ненормальная… Хорошо хоть конверт от письма остался, она сунула его в рюкзак еще там, на лестнице.

Между парами она достала конверт и тщательно изучила. Обратный адрес отсутствовал, вместо него значилось «почтамт, до востребования». Аглая решила представить, как выглядит ее отец. Наверное ему, как и маме, под сорок. Она совершенно не помнила его лица, ничего вообще не отложилось в голове, осталось только детское ощущение большого, надежного существа, необычно, но по-родному пахнущего. Ни одной его фотографии в доме не было, потому что мама утверждала, что все их уничтожила. Она снова вспомнила свои утренние слова, и ей стало жаль отца. Надо написать ему и встретиться…

С этими мыслями Аглая и подошла к дому. И увидела у подъезда машину скорой помощи. Люди в синих комбинезонах возились у задней двери, задвигая внутрь носилки. Может, с дядей Пашей опять плохо? Она ускорила шаги, но санитар уже захлопнул дверь, а спросить она не решилась. Может и не он вовсе? Однако по лестнице она уже бежала. Миновала пролет и сердце ухнуло: дверь квартиры дяди Паши была распахнута настежь. Аглая влетела в нее, крикнув на ходу:

– Эй! Олег! С дядей Пашей плохо? Эй!