Две стороны неба

— Ладно, — сдался Юджин. — Пытай перед смертью, черт с тобой! Только я и сам не знаю… Все как-то не до того было. — Он поскреб здоровенной лапой в рыжих волосах, потер заросший такой же рыжей щетиной массивный подбородок. — Наверное, попросился бы машину водить. Машины у них хорошие. Или дрался бы с какими-нибудь мятежниками.

— За коммунистов? — прищурился Роберт.

— Я ж тебе толкую, сволочь, что все равно мне, коммунисты они или нет. Главное — тарахтелка в руках, враг перед тобой и — бах-бах! — поехали!

Они немного помолчали, погруженные в свои мысли.

— Так, — Малютка посмотрел на часы. — Если это патруль, то они должны уже…

Станция содрогнулась от резкого толчка, и Малютка прикусил язык. Роберт больно ударился затылком о стену.

— Сволочи! — заорал Малютка, морщась от боли. — Кто ж так подчаливает?

Роберт вдруг обнаружил, что тело его превратилось в вялый мешок, неспособный не только прыгать и перегрызать чужое горло, но даже пошевельнуть хотя бы пальцем.

— Лицам, задержанным на станции, предлагаем бросить оружие! — отчетливый радиоголос звучал твердо и устрашающе.

— Уже бросили! — поспешно сказал Малютка.

Щит исчез в стене. Роберт хотел подняться, но все усилия были бесполезны, как в кошмарном сне. На них, поблескивая большим круглым глазом, уставилась голубая коробка на высоких тонких ногах.

— Телекамера, — прошептал Малютка. — Не доверяют…

Он встал перед объективом, указал на себя и Роберта, на разобранные автомат и плазмометы и, запинаясь, сказал:

— Нас только двое. Без оружия… Вернее, пятеро, — быстро поправился он. — Двое там, — он неопределенно махнул рукой. — А третий в ванной. Покойники.

Радио молчало. Телекамера медленно двинулась мимо, доехала до поворота и остановилась, словно вглядываясь вглубь станции.

— Сейчас пожалуют! — Малютка занервничал, даже перекрестился, к удивлению Роберта, и покорно застыл, опустив голову и руки. — Не проболтайся про тех! Скажем, что они сами друг друга угробили.

Роберт все еще не мог подняться. Краем глаза он видел быстро мелькающие цифры на электронных часах, вмонтированных в рукав скафандра. Через несколько мгновений все будет кончено. Внезапно он вновь почувствовал свое тело. Только бы успеть! Он выбросил руку в сторону разобранного автомата, схватил его, начал торопливо прилаживать детали. Только бы успеть!

— Ты что, сдурел, сволочь?!

Юджин прыгнул к нему, вырвал автомат, ударил по лицу. Роберт зашипел от боли. Язык обожгла соленая кровь, губы набухли. Малютка поднял его, грубо схватив за шиворот, и поставил рядом с собой, вцепившись своими ручищами в его обессиленные руки.

— Стой смирно, сволочь!

Двери шлюзовой камеры разошлись. За ними стояли четверо, вооруженные подобием плазмометов, в серебристых скафандрах с белыми шлемами, скрывавшими лица. Они почти одновременно поднесли руки к шлемам, шлемы откинулись и перед Робертом и Малюткой Юджином оказались самые обыкновенные молодые парни, ну вроде Эриха Майера, Дика Редстоу или Луиса Мариньо.

— Просим в гости, господа оппозиционеры!

Это сказал один из них, молодой, — может быть, лет на пять-шесть старше Роберта, — светловолосый и голубоглазый, и не очень-то грозный на вид. И голубые его глаза совсем не пылали ненавистью, глядели с любопытством, как на диковинных животных. Голубоглазый повел оружием в сторону выхода.

— Ярлыки мы тоже клеить умеем! — с вызовом сказал Роберт.

Голубоглазый промолчал. Двое других двинулись к Роберту и Малютке, прошли мимо, словно не замечая, и неторопливо направились дальше по коридору.

«Проверить…» — догадался Роберт.

— Мы ждем!

Голубоглазый нетерпеливо шевельнулся, и Роберт ударил его ногой. Он целил по рукам, чтобы выбить оружие, но голубоглазый был начеку. Он аккуратно увернулся, и Юджин сбил Роберта с ног.

— Да я тебя сейчас! — закричал Малютка и замахнулся для удара, но его остановил окрик второго землянина, широколицего, добродушного на вид парня:

— Полегче!

Малютка покорно замер.

— А ты, паренек, не лягайся, — посоветовал широколицый Роберту, с ненавистью глядевшему на него.

Голубоглазый наклонился, чтобы помочь Роберту подняться, но Роберт оттолкнул протянутую руку.

— Ну давайте, бейте! — закричал он, вставая. — Бейте! Стреляйте! Ненавижу!..

— Хватит орать! — резко сказал голубоглазый и добавил насмешливо: — Ты что, истеричка?

Роберт замолчал. И ему вдруг стало все равно.

— Ладно, сколько можно стоять? — произнес голубоглазый. — Какой смысл? Пошли!