Две свадьбы по цене одной

– Да почему ты-то мне должен что-то давать?! Ты понимаешь, что в этом ателье и мои деньги тоже! Теперь, значит, на мои деньги Анжела будет себе шубы коллекционировать, а мы с Димкой станем залезать в новые долги, так, что ли?! Я же тоже не тунеядкой была! Если бы я не открыла этот цех пошивочный, Ленечка до сих пор бы простым электриком работал, как ты не поймешь-то! А теперь, значит, я ему устроила обеспеченную старость, а сама полезу к тебе в долги!

Семенов уставился на нее и спросил:

– Ты мне скажи, тебе деньги нужны или ты просто хочешь справедливости?

– Конечно, денег хочу! – выкрикнула Ксения и тут же добавила. – Но по справедливости. – Потом потупилась и призналась: – Я уже так часто об этом павильоне думаю… Мне кажется, вот открою его, и больше мне ничего не надо.

– Ага… остальное у тебя все есть, так? Только власти над цветочками не хватает.

– Ну какая власть! – вспыхнула Ксения. – Это же… это же мое дело будет, понимаешь, мое место! Вот Лидочка – она замечательный бухгалтер, как бы ты там зубами ни скрипел, Оксана Коноплева на своем месте, а я… чего уж, совсем, что ли, безнадежная?! Если б ты знал, как это здорово – заниматься любимым делом, да еще и деньги за это получать. Так надоело у сына на шее… Мне этот павильон даже сниться стал…

Семенов расстроенно помотал головой:

– Дожила… Нет бы сказала: «Сашенька! Я сегодня всю ночь по тебе, любимый, тосковала!»

– Так я и тоскую! – вытаращилась Ксения. – А снится мне все равно павильон.

Потом были шашлыки, тосты за прекрасных женщин, шутки и шумные забавы. Около двух ночи на всех снизошло романтическое настроение, выключили свет и зажгли свечи.

Ульяна от своего подопечного ни на шаг не отходила – что-то тихо наговаривала ему, склонив голову, и крепко сжимала своей ладонью его руку. В руке Мишки была зажата стопка, он тоскливо на нее косился, однако даму слушал не шевелясь, будто окаменев.

Лидочка взглядывала на чинную пару и тихонько фыркала в плечо Римы, но тот неодобрительно покачивал головой, и Лидочка умолкала. Становилось понятно – этот Рима еще многому научит смешливую подругу.

Ксения уютно устроилась рядом с Семеновым, перебирала струны на старенькой гитаре и негромко напевала «Белой акации гроздья душистые…». И была готова сидеть так вечно, прислонившись к плечу любимого мужчины, чувствовать, как он задумчиво играет ее волосами, ощущать спиной его дыхание и задыхаться в сладком томлении от его запаха, от теплоты его рук и от его тихого бормотания: «И никуда я не поеду… На кой мне сдалась эта командировка, буду дома сидеть, а эту вот Жанну Агузарову заставлю целыми сутками мне романсы петь… С ума сойти – она еще и поет!»

В понедельник утром Семенов улетел. Сразу стало пусто, ничего не хотелось делать, а только забраться в кровать, уткнуться в подушку и тихо скулить от одиночества. Еще и Димки дома не было. И Лидочка тоже хороша… Не может к подруге забежать, когда той плохо… Хотя видеть никого не хотелось.

Ксения уже залезла под одеяло, всерьез собралась всплакнуть, но подумала, что это может быть недоброй приметой, кто его знает – добрался ли Саша до своего Техаса, а она тут по нему выть будет! И вообще – ничего страшного не случилось. Разлука, она, может, и к лучшему даже, надо же отдохнуть друг от друга… Хотя она как-то еще не устала от Семенова.

Ксения вылезла из кровати и решила… заняться шитьем. Семенов приедет, а она к нему навстречу в новом костюмчике – ах! Или лучше в платье. В журнале она видела очень славное, и выкройка хорошая.

Она разложила на полу все журналы за последние месяцы, и тут в дверь позвонили.

На пороге, нервно дергая веком, стоял Леонид.

– Одна? – сухо спросил он и быстро прошел в комнату.

Быстро скользнув взглядом по разбросанным журналам и поняв, что бывшая супруга совершенно одна, он злобно перекривился:

– Ну ты молоде-е-е-ец! Даже собственного мужика не пожалела, молоде-е-е-ец! С каждым днем все больше дышать не даешь, прямо как бульдожка какая – так в горло и вцепилась!

Ксения совершенно не понимала – отчего это она такая молодец и почему не пожалела какого-то там мужика. А Леонид только брызгал желчью и, похоже, объяснять ничего не собирался.

– За-ради каких-то паршивых денег даже хахаля своего подставила, молоде-е-е-ец!

– Если еще раз скажешь, что я «молоде-е-е-ец», журналами долбану, – на всякий случай предупредила она.

– Да ты долбанешь, с тебя станется, ну ты моло… кхм… Чего уставилась? Деньги я тебе принес! Можно подумать, ты еще не догадалась! На! Пересчитай! Здесь даже на пятнадцать тысяч больше того, что ты просила! Это тебе за то, чтобы твой… ухарь больше никогда к Анжеле не приближался, ты слышишь?! Ни-ког-да!!

И бывший супруг брякнул на стол пакет с туго перевязанными пачками.

Ксения деньги взяла, неторопливо пересчитала, и, пока она снова упаковывала купюры, Леонид все никак не мог успокоиться.

– Хорошо пересчитай! Хорошо! Видишь, я там еще пятнашку надбавил! По собственному почину, так сказать. Только уж ты не будь сволочью – передай своему этому…

– Ухарю, ты уже говорил.

– Да, ему. Передай, чтобы он даже близко… даже в мыслях…