Две свечи

— Слушай, — проговорила она неуверенным тоном. — Я тут кое-что тебе принесла показать. Фотографии с юга. Совсем забыла про них, отдать-то в печать отдала еще две недели назад, а забрала только вчера. Лучше бы не забирала вовсе. — Ольга махнула рукой, вышла в прихожую и вернулась оттуда с пестрым альбомом. — Вот, глянь. — Она протянула его Ксюше.

Та с опаской приоткрыла переплет. С такой опаской, будто там прятался ядовитый скорпион. Ей предстояло тяжелое испытание — увидеть Николая счастливым в объятиях другой.

— Пойдем в комнату, — ненавязчиво предложила она. — Чего в кухне торчать.

— Пошли, — согласилась Ольга.

Они поднялись из-за стола. Ксюша шла первой с альбомом в руках, осторожно, будто по минному полю. Сейчас это произойдет, Ольга переступит порог спальни и увидит брелок!

Однако Ольга, казалось, ничего не замечала вокруг.

— Смотри. Это мы в номере. Условия там были не ахти какие, но сносные. А это на пляже. Гляди, какая я здесь дура. Улыбаюсь во все тридцать два зуба. А это Колька. Маску водолазную взял напрокат. Какие он мне ракушки со дна доставал! — Она снова, в который раз, прерывисто вздохнула и остановилась, не дойдя несколько шагов до тахты. — Ксюнь, как думаешь, может, еще не все потеряно? Может, он вернется? Вправду, у него какие-то дела?

— Вернется, вернется, — выдавила Ксюша. — Ты сядь. Садись.

— Неудобно. У тебя такое покрывало роскошное. — Ольга потрогала пальцами атласную материю.

— Глупости. Устраивайся со всеми удобствами.

Ольга забралась на кровать с ногами. Взгляд ее по-прежнему был прикован к альбому. Она заново переживала самые счастливые мгновения в своей жизни.

— А это мы на катере. Нас тогда жутко укачало, и меня едва не стошнило. Зато увидели ночное побережье — все в огнях. Это фантастика. А вот водяные горки. — Ее пальцы бережно перелистывали страницу за страницей.

Ксюше казалось, что эта пытка никогда не кончится. Николай, улыбающийся, бронзово-загорелый, мускулистый, обнимал Ольгу на каждой карточке, точь-в-точь так же, как сейчас ее. Он был красив, как бог, и глянцевая бумага еще больше подчеркивала его красоту.

Ксюше захотелось немедленно закрыть альбом и порвать его на мелкие кусочки. Почему Ольга не смотрит вниз, на ковер? Давно пора увидеть брелок. Или она совсем ослепла?

— Я ему сегодня позвоню, — мечтательно проговорила Ольга. — Извинюсь, что была так навязчива. Может, верно у него проблемы, а я со своими упреками.

В это время раздался звонок в дверь. Ксюша стремительно вскочила на ноги. Кто это? Неужели, Николай вернулся? Не может быть, ведь сейчас только три с небольшим, а он обещал придти в пять.

— Это кто? — беспечно спросила Ольга, прижимая альбом к груди. — Твой любовник?

Ксюша промычала нечто нечленораздельное. Ольга поняла ее ответ, как утвердительный.

— А говорила, мы будем вдвоем. — Она шутливо погрозила пальцем. — Ай, да Ксюня. Ну, вот мы наконец, и увидимся с твоим таинственным незнакомцем. Даже любопытно. Что же ты? Иди, открывай.

Ксюша кивнула и на негнущихся ногах двинулась в прихожую. «Вот это каша заварилась», — отстукивало у нее в мозгу. Она дрожащей рукой отодвинула защелку. Так и есть — перед ней стоял Николай. Веселый, улыбающийся.

— Вот тебе. Сюрприз. — Он протянул ей коробку с пирожными, точно такую же, какую три часа назад принесла Ольга.

Ксюша ничего не могла вымолвить, лишь стояла и глупо ухмылялась.

— Что с тобой? — Николай поглядел на нее с удивлением. Потом принюхался. — Ты пила? Одна? — Тут он заметил на тумбе Ольгин пакет. — Так у нас гости? Что ж ты сразу не сказала. Я как знал, купил пирожные.

Он, не дожидаясь ответа, отодвинул Ксюшу и пошел вперед по коридору. Она семенила за ним. Николай переступил порог спальни и замер на месте. Ксюша опасливо выглядывала из-за его широкой спины.

Ольга стояла возле постели. Весь вид ее выражал глубочайшее изумление, как если бы она вдруг увидела перед собой настоящего джина, вылезшего из бутылки. В руке она держала брелок.

Повисло молчание. Оно было таким тягостным, что казалось — вот-вот стены упадут, не выдержат столь оглушительной тишины. Затем Николай неловко кашлянул.

Ольга, наконец, оторвала глаза от брелка и посмотрела в сторону двери. Ее лицо не выражало ничего — ни гнева, ни боли, ни страдания. Казалось, она спит с открытыми глазами. Ксюше страстно захотелось, чтобы она что-нибудь произнесла. Хоть одно слово. Пусть ругательство, пусть оскорбление. Только не молчать, не смотреть так — странно, пугающе, необъяснимо.

Ольга, словно услышав ее немую просьбу, шевельнула застывшими губами.

— Здравствуй, Коля.

Ксюша поразилась тому, как спокойно она говорит. Не кричит, ни плачет, что было бы естественно в ее положении. Ксюша напряженно ждала, что сделает Николай. Тот сглотнул и произнес, едва слышно:

— Здравствуй.

— Так вот, какие у тебя дела. — Ольга смотрела на него пристально, зрачки ее расширились, глаза казались черными и бездонными.

Он молчал.

— А у тебя, Ксюня, неплохой любовник. Я только теперь и поняла, отчего ты его в тайне держала, боялась показать.

— Прости, — с трудом выговорила Ксюша.