Две тайны Элоизы

Их разделяло совсем небольшое пространство: садик был очень маленький, но они с тем же успехом могли стоять на расстоянии мили друг от друга. Элоизе казалась дикой мысль обнять человека, с которым она разговаривала лишь однажды, совершенно чужого для нее, несмотря на то что они одной крови.

И все-таки, почему он здесь? Элоиза забеспокоилась.

— Давайте зайдем в дом, джентльмены. Надо положить продукты в холодильник, иначе креветки испортятся на такой жаре. Дуарте, — она дотронулась до руки брата, — добро пожаловать. Ты можешь поужинать с нами, если, конечно, у тебя нет других дел.

В кухне Джон остановил ее и мрачно предупредил:

— Твой брат сказал, что ему надо поговорить с тобой.

— Да, конечно. Уверена, мы много можем сказать друг другу.

Элоиза автоматически убирала продукты. Она подошла к холодильнику с запечатанным пакетом креветок в руках и чуть не врезалась в брата:

— Извини, тут очень мало места.

— Как ты меня узнала? — прямо, без предисловий, спросил тот.

Она посмотрела в такие же, как у нее, темные глаза:

— Ты очень похож на него.

— На нашего отца? — Дуарте удивленно заморгал. — Тебе тогда было только семь лет.

— А Энрике тогда был моложе. — Хотя маленькой девочке он казался очень старым. — И моя мама хранила его фотографию. Иногда она позволяла мне класть эту фотографию в мой ящик. Я прятала ее среди газетных вырезок и открыток. Чтобы никто не догадался. — Элоиза энергично двигалась по кухне. Ей надо было что-то делать, хотя бы уберечь креветки от жары. — Почему ты приехал? Сейчас? — Она вдруг замерла от пришедшей ей в голову ужасной мысли. — Он скончался?

— Он жив, — успокоил ее Дуарте. — Я приехал потому, что ты обратилась к адвокату. — Он помолчал. Но мы все равно связались бы с тобой. Наш отец очень болен и хочет видеть своих детей.

— Сколько их у него?

«Черт! Откуда взялся такой жестокий вопрос? — подумал Джон. — Наверное, из детских страхов и слез по ночам».

Чтобы успокоить Элоизу, он обнял ее за плечи.

Дуарте засунул руки в карманы брюк:

— Ты, два наших брата и я, конечно.

— Извини, но я не уверена. — Элоиза дышала глубоко, стараясь прогнать тяжесть, вдруг сдавившую ей грудь. — Я сожалею о его болезни, но не думаю, что у нас есть что сказать друг другу. После стольких-то лет.

Она ждала, что Дуарте будет спорить, что она не права. Но он лишь пожал плечами:

— Ну, что ж. Я сообщу ему, что передал его послание, и ты отклонила приглашение. Если у тебя больше нет вопросов, мое дело сделано.

И все? И он уходит?

Дуарте положил на столик рядом с диваном карточку — простой кусочек белой бумаги с черными цифрами — и прижал пресс-папье:

— Можешь связаться со мной, если все же решишь поехать к нему.

Когда?

Еще лет через десять — двадцать?

Дуарте появился неожиданно, вывел ее из равновесия и готов исчезнуть прежде, чем она соберется с мыслями. Он приехал не повидать ее. Он приехал передать информацию. Боже, как она глупа! Все еще хранит в глубине души надежду. Как и фотографии ее биологических родственников в глубине ящика.

Элоизе хотелось заплакать, но после стольких лет у нее не осталось слез.

Джон подошел к ее брату:

— Я провожу вас до двери.

— Не стоит. — Дуарте кивнул Элоизе и направился к выходу. — Я передам отцу, что ты скоро приедешь.

Она сдержала крик отчаяния. Кем считают себя эти люди, семья Медина, если позволяют себе врываться в чью-то жизнь раз в десять лет и переворачивать все с ног на голову?

— Ты не понимаешь, чего требуешь от меня.

Он повернулся к ней:

— Моя жизнь очень часто зависела от умения понимать людей.

И Дуарте Медина вышел — тихо и быстро.

Джон погладил Элоизу по спине:

— Ты в порядке?

— Да. В полном порядке. Почему бы и нет? Он занял у нас всего пять минут. Ничего страшного. А теперь он ушел, и все встало на свои места. — Она сделала шаг вперед и открыла холодильник. — Начну готовить ужин.

Джон положил руку ей на плечо. Его успокаивающая ласка сокрушила ее оборону.

Элоиза напомнила себе, что отец не вспоминал о ней много лет. Да и братья не стремились ее найти. Она всегда всем помогала и никому не была особенно нужна. Сейчас мучительные годы обрушились на нее с такой тяжестью, что она не знала, куда скрыться от них.

Ей некуда было идти. Только в объятия Джона.

Глава 9

Элоиза заставила себя не обращать внимания на боль в сердце после странного визита ее брата и сосредоточила внимание на Джоне. Они одни, и, надо надеяться, вскоре оба снимут одежду.

Она обняла его за шею и прильнула к нему. Он сделал шаг назад и наткнулся на кухонный стол.

— Ох! — Джон подхватил Элоизу и постарался встать так, чтобы лежавшие на столе продукты не рассыпались-таки по полу. — Давай оставим это на минуту и поговорим. Я знаю, что ты расстроена.

— Еще бы! Я рассержена, обижена, смущена и хочу забыть все это. Ты мне поможешь. Давай вернемся к…

Она прильнула к его губам, настойчиво, требовательно. Их всегда готовое пробудиться притяжение друг к другу вспыхнуло с новой силой. И хорошо. Никакой боли. Только наслаждение.

Мышцы его рук и груди напряглись под ее жадными пальцами.