Две тайны Христа

Нельзя сейчас безапелляционно утверждать, что сценарий последующих за пожаром зверств создан одним Нероном. Театр был для него способом существования, тем миром, где он чувствовал себя гораздо лучше, чем в реальности. И вот сейчас судьба позволила ему создать школьный спектакль, положив начало новой эпохе зверств, объектом которых впервые стали христиане. Невозможно ответить на вопрос: почему именно христиане, а не любимые всеми в качестве преследуемых евреи? Возможно, Нерон руководствовался идеей, что кровь своих соплеменников горит ярче. В качестве другой мотивации можно было бы назвать «предательство». Иудеи, как оскомина, уже надоели. Незадолго до этого часть из них перебил Тиберий. Это избиение мало кого тронуло, можно сказать, оставило равнодушным римский народ. Спектакль, который устроил Нерон, прочно стоял на трех столпах — крови, пытках и сексе. Кровь и пытки применительно к другим народам не могли всколыхнуть погрузившихся в транс римлян, а секс у них был в какой-то мере явлением кощунственным. Требовалось нечто другое. И надо отдать должное Нерону, он сумел найти альтернативу трансу, охватившему Рим. Христиане были названы виновниками пожара.

Вначале трезвый и прагматичный Рим с недоверием воспринял это известие. Угрюмые лица, усмешки, колкости по отношению к Нерону — вот что следовало за вестью, в считанные часы облетевшей весь город. Начали припоминать, а кто же такие христиане. В Риме была уже достаточно большая прослойка прозелитов, просто интересующихся новыми, необычными идеями. Для Нерона, воспитанного на греческой культуре, статуи были большими друзьями, чем люди. Для христиан, перенявших у иудеев страсть к единобожию, это были просто кумиры язычников. Обычаи римлян посылать статуям воздушные поцелуи, говорить с ними были глубоко чужды им, как, впрочем, и многое другое. Прозелиты были замечательным объектом для преследований, и они стали им. В начале августа тюрьмы в Риме стали наполняться главным образом бедняками, христианами либо сочувствующими им. Начались пер вые публичные казни. В исполнении Нерона все это носило необычайный характер. Секс на сцене, в котором император, зашитый в шкуру зверя, совокуплялся с жертвами, приводил толпу в экстаз. В дополнение к этому следовали пытки, терзание жертв зверями, а в довершение — сжигание жертв. Массовый психоз пришел на смену отчаянию. В эти дни за весь период правления Нерона народ впер вые был един со своим императором. Пиршество, которое он устроил, как и все остальное, вскоре подошло к концу. Оно окончилось так же внезапно, как и началось, но нельзя сказать, что оно прошло совершенно бесследно для Рима.

Возможно, именно эта массовая казнь своих соплеменников положила начало моральной деградации Рима, приведшей в конце концов к гибели империи. Но это был первый подобный опыт в римской истории. Вакханалия кончилась. Трупы и пепел были захоронены, и надо было восстанавливать город. Всеобщее отупение не отпускало Рим. Не то чтобы жители устыдились. Многие испытывали определенный дискомфорт и какую-то тоску, причем нельзя было разобрать, тоска ли это по безвозвратно ушедшему прошлому либо по пиршеству Нерона. Оставшиеся в живых христиане в большинстве своем покинули Рим, некоторые иудеи последовали их примеру. И что самое страшное для отцов нарождающейся веры в моральном плане ей нанесен был страшный удар. В иудейской религии все понятно. Бог гневается на свой народ, и только одному Ему определять меру гнева или наказания. Привлекательность христианства заключалась именно в Мессии, который был рядом, должен был помочь, но не смог либо не захотел, что в глазах жертв не имело большого значения. Вера иудеев, как и прозелитов, была поколеблена.

Необходимо остановиться еще на одной характерной черте иудейского народа — это сплоченность в минуты опасности. Многовековая история и желание сохранить свою индивидуальность выработали в народе тесное чувство локтя, проявляющееся в минуты опасности. Теперь, в период гонений на Церковь, существенную часть которой составляли иудео-христиане, реакция их была одна: разочарование, сплочение и возврат к вере отцов.

В каком же году написано послание? Ренан в двух своих книгах[158]указывает на 66 г. Определенная логика в этой датировке есть. Трудно допустить, чтобы Тимофей, сподвижник Павла, был схвачен в период гонений Нерона. Большая часть христиан, попавших в руки озверевшей черни в этот страшный период, погибла. Гонения кончились так же внезапно, как и начались. Возникло состояние отголосков периода преследований. Вероятно, Тимофей был схвачен в конце 64 г., либо в начале 65 г., но это уже не грозило ему смертью. Если каким-то образом связать послание с событиями в Иудее, то оно могло быть написано либо до мая 66 г., либо весной 67 г.