Две тайны Христа

«Он сказал: пойдите в город к такому-то и скажите ему: „Учитель говорит: время близко, у тебя совершу пасху с учениками Моими“. Ученики сделали, как повелел им Иисус, и приготовили пасху. Когда же настал вечер, он возлег с двенадцатью учениками» (Мф. 26:18–20).

Предоставляем читателю самому судить о вероятности события. Нам представляется, что все-таки, согласно Матфею, первый день Пасхи приходится на четверг. Ученики же задали вопрос Иисусу скорее всего утром в четверг, а не в пятницу после захода солнца.

Сам характер притч, образ существования небольшой группы людей, окружавших Христа, свидетельствует об этом. Их мироощущение было созерцательным, неспешным…

Нет, всё-таки вероятность того, что вопрос был задан в пятницу вечером, по Матфею, очень мала.

Но тогда получается некий парадокс: фразу «когда настал вечер» следует понимать, может быть, так: «когда день подходил к концу». Не следует забывать, что по иудейскому времясчислению это могло быть между 3 и 5 часами, когда четверг заканчивался.

Это тем более правдоподобно, что Матфей говорит следующее: «И воспев, пошли на гору Елеонскую» (Мф. 26:30).

Гораздо более вероятно, что Иисус повел своих учеников на гору (что совсем близко от иерусалимских кварталов, скажем, не менее получаса хода), когда еще было не так темно, как ночью, в нашем понимании.

«Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду помолюсь там. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отошед немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты. И приходит к ученикам, и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?» (Мф. 26:36–40).

Трижды молился в ту ночь Иисус, и Он сам обозначил примерное время одной молитвы — около часа. Затем Он около полуночи был арестован.

У нас получается, что пасхальную трапезу Иисус с учениками начал между 4 и 5 часами в четверг. Они неспешно ели и, в силу предвидения Христом событий следующего дня, вели степенную, мрачноватую беседу.

Чуть позже 7 часов вечера, когда на небе уже появились отдельные звезды, но было еще достаточно светло, они пошли на молитву.

Марк солидарен с Матфеем во всех деталях (Мк. 14:12–43).

Лука позволяет нам еще более увериться в своей правоте. У него нет понятия, что трапеза началась вечером. «И когда настал час, Он возлег, и двенадцать апостолов с Ним. И сказал им: очень желал Я есть с вами сию пасху прежде Моего страдания» (Лк. 22:14–15).

Зато у Луки есть то, чего нет у Матфея и Марка. Описание этой беседы. И непредвзятому читателю очевидно, что она не могла быть краткой. Очень многое должен был он сказать ученикам…

Лука позволяет нам приблизительно оценить время и других событий после ареста Христа.

«Взяв Его, повели и привели в дом первосвященника. Петр же следовал издали. Когда они развели огонь среди двора и сели вместе, сел и Петр между ними. Одна служанка, увидев его сидящего у огня и всмотревшись в него, сказала: и этот был с Ним. Но он отрекся от Него, сказав женщине: я не знаю Его. Вскоре потом другой, увидев его, сказал: и ты из них. Но Петр сказал этому человеку: нет. Прошло с час времени, еще некто настоятельно говорил: точно, и этот был с Ним, ибо он галилеянин. Но Петр сказал тому человеку: не знаю, что ты говоришь. И тотчас, когда еще говорил он, запел петух» (Лк. 22:54–60).

Арест и путь к дому Каиафы занял, по-видимому, около 1,5–2 часов. Затем разжигали огонь, устраивались, и до пения петухов прошел еще час.

Первое пение петуха Петр слышал между 3 и 4 часами утра, что вполне логично.

Ключевую фразу для понимания описываемых событий мы находим в Вавилонском Талмуде:

«До тех пор, пока не пройдет время (время это — 14 нисана после полудня и до заката), когда режут ягненка для семейной трапезы (в эпоху храма)»[92]. На практике пасхальных ягнят резали на исходе дня. Если Пасха приходилась на субботу, пасхальных ягнят начинали резать сразу же после полудня, чтобы верующие могли их запечь до начала субботы (в субботу готовить пищу запрещено).

Талмуд не оставляет нам сомнений в том, что, согласно версии синоптиков, Иисус совершал пасхальную трапезу, а его смерть произошла в новолуние — 15 нисана. Но этот вывод очень неудобен для нас, поскольку противоречит следующей информации синоптиков: «Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника по имени Каиафа. И положили в совете взять Иисуса хитростью и убить. Но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе» (Мф.26:3–5). Аналогично у Марка (14:2).

Конечно, Синедрион совершенно не был заинтересован в том, чтобы во время праздничного богослужения начались выступления сторонников Иисуса. Логика просто требовала того, чтобы арест был проведен до начала Пасхи либо после нее.