Две томские тайны

У великого князя неожиданно заболел большой палец на ноге. За ночь он так распух и почернел, что на ногу невозможно было ступить. Впервые за шестнадцать лет жизни в Варшаве Константину Павловичу пришлось изменить свои планы. Он не поехал на развод постов на Саксонскую площадь. И в толпе народа его напрасно прождали сорок молодых людей в длинных плащах, под которыми они прятали бомбы и пистолеты. Жертва спутала их планы.

Начальник варшавской полиции дожидался аудиенции в приёмной великого князя уже третий час. За окнами смеркалось — в ноябре темнеет рано. Камердинер внёс подсвечник с зажжёнными свечами. Потом, ни слова не говоря, бесшумно отворил дверь и, как тень, скользнул в кабинет.

Вскоре он вышел оттуда и тихо сказал:

— Его высочество по-прежнему спит. Ему нездоровится. Не лучше ли отложить ваш визит до завтрашнего утра?

Полицмейстер встал с дивана и ответил:

— Я бы с удовольствием так и сделал. Но моё дело не ждёт, завтра может быть уже поздно. Вам придётся разбудить великого князя. Иного выхода нет…

Он ещё не закончил фразу, как снизу послышался какой-то шум.

— Я посмотрю, — остановив камердинера, сказал полицмейстер и вышел в коридор.

Шум доносился с лестницы. Со стен падали картины в тяжёлых рамах, звенели осколки разбитых древних ваз, по ступеньках, громыхая сапогами, со штыками наперевес неслись студенты в красных конфедератках.

— Спасайтесь, Ваше Высочество! Вас хотят убить! — крикнул изо всех сил полицмейстер и бросился бежать назад в приемную.

Но он был человек грузный, конфедераты нагнали его и пронзили штыками.

Зато камердинер успел заскочить в кабинет великого князя и задвинуть засовы. Через потайной ход он вывел Константина Павловича на крышу, в одну из угловых башенок.

Конфедераты ошиблись, искололи штыками другого генерала, похожего на великого князя, и покинули дворец.

В покои княгини мятежники не решились ворваться. И когда бледный, как смерть, Константин вышел из своего укрытия и спустился в приёмную, то рядом с телом несчастного полицмейстера застал свою жену. Она искала его среди убитых. Увидев мужа живым и невредимым, Иоанна бросилась ему на грудь и разрыдалась:

— Вы живы! Какое счастье!

К замку уже подходили русские полки.

Константин вышел во двор и принял донесения от офицеров. Только тогда ему стали ясны масштабы произошедшего. Это оказалась не вылазка горстки смутьянов, а подготовленная, тщательно спланированная акция. Захвачен арсенал. Польские командиры раздают оружие ополченцам. В городе убивают русских, жгут их дома.

К рассвету подтянулись все части русских войск, которым удалось вырваться из восставшей польской столицы. Константин Павлович отдал приказ оставить Варшаву.

Княгиня отказалась одна выехать в Россию и осталась рядом с мужем.

Через два дня к великому князю приехала делегация от Временного польского правительства. Её возглавлял старый друг императора Александра Адам Чарторыйский.

— Я уполномочен обсудить с вами, Ваше Высочество, меры, с помощью которых мы можем избежать разрастания конфликта, — начал он издалека. — Но при некоторых условиях.

— Единственным условием может быть только ваша беспрекословная покорность российскому императору, — отрезал Константин.

— Мы можем обсудить и это, — парировал выпад Чарторыйский. — Но у польского народа есть ряд требований. Мы требуем восстановления конституции, данной нам императором Александром и урезанной Николаем, а также передачи Польше её исконных земель. Мы настаиваем на полной и безоговорочной амнистии всем восставшим. Если вы, Ваше Высочество, поддержите наши требования и перейдёте на нашу сторону, то я уполномочен предложить вам от имени Временного правительства стать нашим законным королём, и чтобы наследники ваши правили свободной и процветающей Польшей.

Константин побагровел, его кулаки сжались, и он чуть не набросился на главу самозванного правительства.

— Вы хотите, чтобы я предал империю, предал брата? — гневно спросил он Чарторыйского.

— Бросьте, Ваше Высочество! Ни о каком предательстве речь не идёт, — стал успокаивать его парламентёр. — Вы же любите Польшу, и Польша любит вас. Это же ваша вторая родина. Не так ли, ваше сиятельство?

Последние слова были обращены к княгине Лович. Она покраснела и громко, чтобы слышали все, сказала мужу:

— Не слушайте этого человека! Он предатель!

Константин улыбнулся и спросил:

— Все слышали ответ гордой польки? — он обвёл взглядом членов делегации. — Император Николай — ваш и мой государь. А я здесь только первый подданный. Обратитесь со всеми этими вопросами лучше к нему.

— С вашего позволения… Фёдор Кузьмич… ещё одну стопочку…

Синецкий уже сильно захмелел. Даже язык заплетался, но старец всё равно не уходил. Он хотел дослушать рассказ до конца.

— А что было потом, милейший пан?