Две твердыни

— После отлучки Пипина, даже такой короткой, орки наверняка удвоили бдительность, а пленники должны устать сильнее их, — возразил Леголас. — Они не будут пытаться бежать, разве что потом с нашей помощью. Я пока не представляю, чем мы сможем им помочь, но надо во что бы то ни стало догнать банду.

— Я не из слабых в своем племени и к походам привык, но при всей выносливости не смогу без отдыха бежать до самого Исенгарда, — сказал Гимли. — У меня тоже сердце болит за друзей, и если бы я мог, я бы не останавливался. Отдыхать нужно, чтобы потом бежать быстрее. И отдыхать лучше всего ночью.

— Я сразу сказал, что выбор будет трудным, — сказал Арагорн. — На чем же мы остановимся?

— Ты наш вожак, — сказал Гимли. — Ты опытный следопыт и охотник. Решай сам.

— Мое сердце рвется вперед, — сказал Леголас. — Но нам надо быть вместе. Я подчинюсь тому, что ты скажешь.

— Плохого советчика вы выбрали, — проговорил Арагорн. — С тех пор как мы проплыли между Каменными Гигантами, я делаю ошибку за ошибкой.

Он замолчал и долго всматривался в темноту на северо-западе, откуда шла ночь.

— Нет, ночью не пойдем, — сказал он наконец. — Из двух зол большим мне представляется не заметить какой-нибудь след или важный знак. Будь луна ярче, можно было бы воспользоваться ее светом, но сейчас как раз молодой месяц.

— И облака его то и дело заслоняют, — добавил Гимли. — Жаль, что Владычица Лориэна не дала нам светильника, как нашему Фродо.

— Тому, кто этот дар получил, он нужнее, — ответил Арагорн. — В его руках судьба всего Дела. Наше же дело весьма незначительно на фоне великих событий Эпохи. Может быть, наша охота с самого начала обречена на провал, тогда от меня ничего не зависит. Но надо решать, и я решил: давайте получше используем время отдыха!

Арагорн бросился на землю и мгновенно заснул, ибо с ночи, проведенной в тени скал Тол-Брандира, еще не смыкал глаз. Проснулся он перед рассветом и сразу встал. Гимли еще крепко спал, а Леголас стоял, напряженно всматриваясь в темень, как замершее молодое деревце в безветренную ночь.

— Они уже очень-очень далеко, — грустно молвил Леголас, обращаясь к Арагорну. — Я их чувствую, я знаю, что ночью они не останавливались. Сейчас только орел мог бы их догнать.

— Все-таки мы будем идти за ними сколько сможем, — сказал Арагорн и, нагнувшись, тронул гнома за плечо: — Вставай, Гимли, пора идти. След стынет.

— Еще темно, — заворчал гном. — Пока солнце не взойдет, даже Леголас и даже с горы их не увидит.

— Боюсь, что их уже никто не увидит, ни при солнце, ни при луне, ни с горы, ни с дороги, так они далеко, — произнес Леголас.

— Когда подводят глаза, земля может многое рассказать ушам, — сказал Арагорн. — Она наверняка стонет под их проклятыми сапогами.

Следопыт лег на траву, вытянулся, прижался ухом к земле. Тем временем небо на востоке посерело, тусклый рассвет медленно раздвигал мрак. Когда Арагорн наконец поднялся, друзья увидели, что лицо у него бледное, глаза ввалились и смотрят озабоченно.

— Земля дрожит от непонятных отзвуков, — сказал он. — На много миль вокруг по ней никто не идет. Топот наших врагов еле доносится из невероятной дали. Но слышен стук конских копыт. Мне кажется, что я уже слышал его, когда мы спали на земле, эти кони скакали в моих снах. Они мчатся на северо-запад, сейчас они бешеным галопом удаляются от нас. Хотел бы я знать, что творится в этих краях?

— Идем скорее, — торопил Леголас.

Так начался третий день Погони. Они опять побежали, и потом бежали или шли быстрым шагом до самого вечера, под палящим солнцем или в тени набегающих облаков, ибо их гнал вперед жар сердец, который сильнее усталости.

Между собой они почти не разговаривали. Двигались по открытой местности, но эльфийские плащи настолько сливались с серо-зеленым степным покровом, что даже под полуденным солнцем издали их мог бы заметить только эльф с острым зрением. Много раз они мысленно благодарили Владычицу Лориэна еще и за лембасы, которые грызли прямо на бегу, чувствуя каждый раз прилив новых сил.

Тропа, по которой они бежали, за целый день никуда не сворачивала и не прерывалась, а шла прямо на северо-запад. Когда наступил вечер, они оказались на большом пологом подъеме, тоже без единого деревца. Степь медленными волнами уходила к далеким округлым буграм. Следы орков вели туда, слегка отклоняясь к северу, и были здесь хуже заметны, потому что почва стала тверже, а трава короче и жестче. Вдали слева серебряной лентой в траве посверкивала Река Энтов.

Равнина казалась необитаемой. Арагорн дивился, что до сих пор они не встретили следов человека или зверя. Правда, рохирримы жили гораздо южнее, в лесистых предгорьях Эред Нимрас, скрытых сейчас за туманами и облаками. Но владельцы огромных табунов издавна пасли их в степях Восточного Эммета, окраинной провинции своего государства, и пастухи оставались здесь даже на зиму, укрываясь в шалашах и временных постройках. Сейчас обширная земля пустовала, и объявшая ее тишина не была ни благостной, ни спокойной.