Две тысячи журавлей

Моя ночная вылазка, а так же едва не случившаяся со мной беда, прошли незамеченными, а вот то, что двоих друзей отца обнаружили саду с ушибленными головами, наделало много шума. Очнувшись, оба аристократа рассказали о подкравшемся к ним ночью демоне, помешавшем одному наслаждаться любованием луной, второму – дойти до дома. Тот, кто погнался за мной, обо мне ничего не сказал. Не то позабыл от страха, не то считал, что служанки – слишком незначительные особы, чтобы прислушиваться к их мнению. Я и раньше слышала много неприятных историй о развратных мужчинах и даже сочувствовала женщинам, которых они обманули. И всё же сочувствовала пострадавшим слабо, так как мне лично до этой ночи ничего не угрожало. А теперь этот ужас едва не случился со мной.

Я колебалась недолго. Вскоре после утренней трапезы закрылась у себя в комнате, опустилась на колени перед алтарём и пылко сказала:

– О, милосердные боги! Я прошу вас спасти душу этого несчастного, погрязшего в пороках и зле! Если есть у этого они душа – спасите его, покажите ему путь к истине! Помогите избежать ада после смерти! – голос мой задрожал, плечи устало опустились, горько и тихо прибавила: – Только об этом и могу молить для того, кто меня спас! Может, ему бы больше понравилось, проси я для него злых свершений, но это означало бы, что я прошу ради блага для него причинить зло другим существам! А я не хочу желать кому-то чего-то дурного! – и уже твёрдо произнесла: – Так что я прошу вас о спасении для его души! Если это возможно.

Из глаз моих потекли слёзы. Закрыла лицо широким рукавом.

О, боги, что же я говорю такое? И всё же я должна сделать хоть что-то для моего спасителя!

Отец на своих вымогательствах скопил денег и отправился в «паломничество» по самым важным храмам. Ещё до его возвращения домой пришло множество неприятных слухов. Из-за этого я стала сама не своя.

Однако самое страшное поджидало меня впереди: вернувшись с деньгами, он привёл в дом новую жену и принялся осыпать её заботой. И свои мелодии он теперь играл для неё одной. Раньше познавала игру лишь из его редких уроков, теперь же лишилась даже такой возможности. Он нанял для новой хозяйки дома красивых служанок, умеющих играть на инструментах, делать чудесные ароматы, цитировать много классических стихов. А про меня забыл.

Впрочем, и раньше вспоминал нечасто. Иначе он давно нанял хотя бы одну толковую служанку, чтобы мне было с кем пообщаться и у кого поучиться. Девочек из семей кугэ обучают старательно, чтобы они были изящны и искусны, чтобы смогли найти хорошего мужа, а до меня родителю и дела никакого нет. Желай он, чтоб я стала наложницей императора – озаботился бы моим воспитанием заранее. Если бы хотел удачно выдать замуж – взялся бы за моё воспитание и обучение серьёзно. Однако ему больше нравились искусство и женщины. Больно. О, как мне больно!

Его жена была старше меня на четыре года. И всячески пыталась меня унизить. То прислала мне своё старое кимоно, добавив к нему письмо со следующим смыслом: «От всей души извиняюсь за мой скромный подарок. Пусть оно радует вас долгими днями». То наговорила Аой гадостей обо мне. Ко мне зайти не соизволила. Начала уговаривать отца переселить меня в дальнюю комнату: ей подумалось, что из моей один из самых прекрасных видов на сад – и она захотела заполучить её себе. Я как-то мельком увидела мачеху, затаившись около занавеси: госпожа из Северных покоев прошла по саду, гордо подняв голову, облачённая в двенадцать красивейших кимоно светло-сиреневых сверху, с нежно-розовой подкладкой, выглядывающих одно из-под другого, окружённая семью прелестными молоденькими служанками. Родитель мой из-за неё совсем потерял голову, позабыл обо мне. Я тихо рыдала, закрыв лицо рукавом, с утра до вечера.

Это случилось ночью того дня, когда меня переселили в дальнюю маленькую комнату напротив самого скудного уголка сада. Вечером я долго не могла уснуть, смачивая рукава слезами, потом измождёно закрыла глаза. Меня разбудил непонятный шорох, потом незнакомый мужской голос принялся говорить о давней любви ко мне, а чьё-то тело, закутанное в благоухающие одежды, подбиралось всё ближе к моей постели. Сначала от испуга утратила дар речи, потом слабо вскрикнула. Мужчина рванулся ко мне, зажал рот, язвительно сказал:

– Дурочка, ты должна быть благодарна мне за то, что хочу развлечь тебя! Или тебе нравится прозябать тут, будучи не нужной ни родителю, ни его супруге?

Наверное, эта дрянь подослала кого-то из братьев, чтобы меня унизить!

Что есть силы вцепилась в его ладонь зубами. Он глухо зарычал, ударил меня по плечу. Ему было меня не жаль, нет, ему просто хотелось утолить свою похоть, может, отомстить мне, но за что? Что я сделала ему?

– О, как тут весело! – язвительно сказали сбоку. – Очень хочется присоединиться к вам, люди!