Две вины

– Я рассказал ему про кровь, которую увидел сегодня утром, а он сказал то же, что и год назад, – вероятно, дело в сосуде, который лопнул в горле. Но из-за того, что я кашлял и был обеспокоен, лучше всего сделать рентген и выяснить все окончательно. Что ж, мы все выяснили. Мое левое легкое практически не существует.

– Билл!

– К счастью, на втором нет пятен.

Она ждала, ужасно испуганная.

– Сейчас для этого самое неподходящее время, – спокойно продолжил он. – Но нужно посмотреть этому в лицо. Он считает, что на зиму мне нужно уехать в Адирондакские горы или в Денвер, и сам он предлагает Денвер. Возможно, это поможет очистить легкое за пять-шесть месяцев.

– Конечно, мы должны… – И она внезапно остановилась.

– Я не жду, чтобы ты поехала, особенно, когда у тебя есть эта возможность.

– Конечно, я поеду, – быстро сказала она. – Твое здоровье на первом месте. Мы всегда ездили всюду вместе.

– О нет.

– Почему, конечно, да! – В ее голосе зазвучали сила и решительность. – Мы всегда были вместе. Я не могу остаться здесь без тебя. Когда ты хочешь уехать?

– Как можно быстрее. Я зашел к Бранкузи спросить, не хочет ли он заняться ричмондской постановкой, но он не выразил большого энтузиазма. – Его лицо отвердело. – Конечно, ничего другого пока не будет, но у меня достаточно денег и еще…

– Боже, если бы я только смогла заработать хоть что-то! – воскликнула Эмми. – Ты так тяжело работал, а я тратила по двести долларов в неделю только на балетные уроки, я бы столько и за несколько лет не заработала.

– Конечно, через шесть месяцев я буду здоров как бык, – сказал он.

– Разумеется, дорогой, мы сделаем все, чтобы ты поправился. И начнем как можно скорее.

Она обняла его и поцеловала в щеку.

– Я просто не могу поверить, – сказала она. – Как же я не поняла, что тебе нездоровится?

Механически он потянулся за сигаретой, и затем остановился.

– Я забыл, что нужно начинать завязывать с курением. – И внезапно он сказал: – Нет, детка, я решил ехать один. Ты там сойдешь с ума от скуки, а я буду думать только о том, что не даю тебе танцевать.

– Не думай об этом. Сейчас самое главное, чтобы ты поправился.

Они обсуждали это час за часом на следующей неделе, и каждый из них говорил все, кроме правды: он хотел, чтобы она поехала с ним, а она страстно хотела остаться в Нью-Йорке. Она осторожно поговорила с Даниловым, своим балетным наставником, и выяснила, что он считает любое промедление ужасной ошибкой. Глядя на то, как другие девушки в балетной школе строили планы на зимний сезон, она думала, что предпочла бы умереть, чем поехать, и Билл видел все невольные проявления ее страданий. На некоторое время они договорились об Адирондакских горах как о компромиссе, куда она могла прилетать на самолете на выходные, но у него началась небольшая лихорадка, и он решительно выбрал Восток.

Билл окончательно все устроил одним унылым воскресным вечером, с той суровой, но щедрой справедливостью, которая когда-то заставила ее восхищаться им, сейчас делала его скорее фигурой трагической, а в дни его высокомерных успехов примиряла с ним окружающих.

– Это все только из-за меня, детка. Я сам устроил этот бардак, потому что не мог контролировать себя, в этой семье такое под силу только тебе, и сейчас только я сам могу все исправить. Ты так много работала целых три года, и теперь ты заслуживаешь шанс, и если ты сейчас этого не сделаешь, то будешь винить меня до конца жизни, – он усмехнулся, – а я не смогу это выдержать. И к тому же так будет лучше для ребенка.

В конце концов она сдалась, с чувством стыда и недовольства собой, к которым примешивалась радость. Мир ее работы, в котором она существовала без Билла, для нее сейчас был больше, чем мир, в котором они существовали вместе. И в нем было больше места для радости, чем в другом – места для грусти.

Два дня спустя, с билетом на сегодняшнее число, они провели вместе последние часы, с надеждой разговаривая обо всем. Она до сих пор спорила с ним, и дай он на минуту слабину, она бы поехала. Но от потрясения с ним что-то произошло, и он демонстрировал больше характера сейчас, чем на протяжении долгих лет. Возможно, ему действительно не повредит обдумать все в одиночестве.

– До весны! – говорили они.

Позже они стояли на станции с маленьким Билли, и Билл сказал:

– Ненавижу я все эти заупокойные прощания. Дальше не ходи. Мне еще нужно позвонить из поезда, до того как он тронется.

За шесть лет они никогда не разлучались больше чем на одну ночь, не считая того времени, когда Эмми была в больнице и ту историю в Англии, они были верной и преданной парой, хотя поначалу Эмми была расстроена и несчастна из-за его сомнительной бравады. После того, как он в одиночестве прошел через ворота, Эмми была рада, что у него деловой разговор, и постаралась представить себе эту картину.

Она была хорошей женщиной, она всем сердцем любила его. Когда она вышла на 33-й улице, с некоторых пор пустой и мертвой, и квартира, за которую он платил, была без него пуста. Осталась только она одна, собирающаяся сделать нечто, чтобы стать счастливой.