Две воительницы

— Ты считаешь меня такой слабой? Старушонка, у которой больше нет сил, тощий скелет, неспособный служить своему богу? — злобно крикнула Рекла, и эхо ее слов отдалось от каменных стен ущелья. На скале, которая поднималась над ними, откололся от вершины камень и скатился вниз, прямо к их ногам. Ни Филла, ни Рекла не пошевельнулись.

— Я лишь хочу помочь вам, и только. Вас предали, довели до такого состояния с помощью обмана. Своим телом я могу помочь вам вернуть то, что было у вас отнято, и я это сделаю.

Филле показалось, что сердце у него внутри сорвалось со своего места и летит вниз, пробивая грудь. Рекла не отвечала, словно его слова совершенно ее не тронули, и время, пока она молчала, показалось ее ученику бесконечным. Наконец на ее лице мелькнула улыбка, почти выражавшая понимание.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. Но не проси меня остановиться, не проси бросить все. Этого я не могу.

Филла не показал, как велика его радость. Он лишь кивнул и низко склонился перед Реклой.

— Я знаю это, моя госпожа, знаю.

Дубэ моргнула раз, потом другой. Вокруг было темно, и ей не было спокойно в этой жуткой тьме.

— Я могу узнать, какого черта ты пыталась сделать?

Вопрос был задан шепотом, но этот голос она действительно могла бы узнать среди тысячи других. Это был он. На куртке была дыра там, где его ранил нож Реклы; его лицо, только, может быть, оно похудело и побледнело, но это были его полные жизни зеленые глаза с их внимательным взглядом.

— Теперь тебе хорошо? — Лонерин придвинулся ближе к ее лицу, чтобы лучше ее рассмотреть, и лишь тогда Дубэ бросилась ему на шею, позабыв о холоде, от которого окоченели ее руки и ноги, и о тоске, которая недавно заставила ее броситься в воду.

Она не могла поверить собственным глазам. Лонерин выжил, он здесь, рядом с ней. Муки одиночества, от которых она так страдала все эти дни, прекратились в один миг. Никогда еще она не была так счастлива.

— Тише, — пробормотал молодой маг, но она даже не услышала этого и еще сильнее сжала его в объятиях. Лишь теперь Дубэ поняла, как приятно пахло его тело. Она с наслаждением вдохнула этот знакомый запах.

Лонерин крепко прижал ее к себе, и в этом было почти отчаяние. Он так давно хотел обнять Дубэ, потому что и сам тосковал по ней, потому что теперь, наконец, все встало на свое место.

Они вместе свалились на твердый камень скалы, окружавшей озеро, изнемогая от восторга и радости.

Дубэ подняла голову и сияющими глазами стала рассматривать лицо своего товарища, еще не веря в то, что это счастье возможно: Лонерин жив, и она обнимает его, словно ничего не случилось. Молодой маг взглянул ей в глаза, а потом вдруг горячо поцеловал ее, прижавшись губами к ее губам.

У девушки от неожиданности перехватило дыхание, но она была не в силах отодвинуться.

Поцелуй застал ее врасплох, и вдруг в ее памяти возник образ Учителя, такой яркий, словно с той ночи прошло меньше одного дня, а не около пяти лет. Ее мысли стали путаться, она уже не могла понять, где она и чьи руки нежно ласкают ее лицо. Но она не была против: в конце концов, она сама желает именно этого. И она ответила поцелуем на этот быстрый неожиданный поцелуй. Она не думала, что способна на такое, и удивилась тому, что ее движения были такими уверенными. Дубэ чувствовала печаль и счастье сразу, никогда раньше она не замирала так неподвижно на границе между прошлым и настоящим. Лонерин что-то шептал ей на ухо. Она не могла понять слова, но они как будто нежно скользили вниз по ее шее. Дубэ не двигалась, подставляя свое тело этому теплу. Это было как в том сне, который она всегда видела, когда Учитель был еще жив, это было то, что она и после его смерти надеялась почувствовать когда-нибудь.

— Я люблю тебя, — сказал он.

Дубэ открыла глаза: она не была уверена, что слышала эти слова. В полумраке пещеры лицо Лонерина и в самом деле было похоже на лицо Учителя. Его дыхание пахло морем, и Дубэ вспомнила дом на берегу океана и сильный ветер, от которого скрипели доски крыши. Его голос словно вернул ее в прошлое, и воспоминания начали проходить перед ее глазами.

«Учитель…»

Только в этот момент Дубэ спросила себя, нет ли ошибки в том, что они сейчас делают, но теперь она уже не могла отступить, потому что превращение завершилось и все стало таким, как должно быть.

По ее щеке скатилась слеза, которую Лонерин бережно стер ладонью.

— Не плачь…

Дубэ тряхнула головой. В ушах у нее звучал шум моря, а перед глазами был образ Учителя.

Потом мир долго казался ей словно обернутым в вату: так тихо было вокруг. Значит, это и есть та любовь, которой она никогда не знала? Это и есть то, что происходит, когда женщина и мужчина встречают друг друга? Все это казалось сном, от которого ей бы хотелось никогда не проснуться. Дубэ знала, что возвращение к действительности будет тяжелым и что, проснувшись, она найдет на свои вопросы ответы, которые ей не понравятся. Но теперь она больше не была одна, она кому-то принадлежала, и поцелуи Лонерина были знаком этого обладания, такого сладкого и успокоительного. Разве это не то самое, чего она желала?