Две занозы для босса

Позади меня хлопала входная дверь. Я испуганно дернулась в сторону, резко обернулась. В прихожей стоял Михаил, лицо бледное, под глазами синяки, губы поджаты, смотрит странно, даже как-то стало не по себе от его взгляда.

Интересно, он слышал мои последние слова?

Глава 26

Вишневский

– Вот, сын, полюбуйся на свою несостоявшуюся жену и по недоразумению мать моей прекрасной внучки.

Отец бросает на глянцевую поверхность стола пачку фотографий. Они рассыпаются ярким веером, блестят в лучах летнего солнца из окна. Мне даже не надо вглядываться, что на них, я и так прекрасно знаю. На личную почту пришел архив именно с этими снимками, на которых Алиса то ли позировала, то ли на самом деле играла жертв. Тут уже не разберешься.

Отец позвонил именно тогда, когда я хотел объяснить Маргарите тот внезапный пассаж по поводу того, что она моя невеста и спектакль, разыгранный для Кристины. Прости, господи, тридцатипятилетнему мужику ничего не пришло в голову, кроме как, брякнуть такую несусветную глупость и тем самым обидеть девочку.

Я видел, я чувствовал, что задел, по тому, как она спустилась и смотрела, как мило покусывала мной целованные губы – все говорило о том, что Маргарита в этот момент ждала чего угодно, но не этой фразы.

Потом суета с соседом, нашел телефон, увидел, что на почту пришли те самые фотографии с неизвестного адреса, звонок отца. Начал собираться, говорить с ним на повышенных тонах, а когда уже практически был готов выходить, еще нагрубил дочери. Отвечая, что папа пошутил, и никакой свадьбы не будет.

Выехал из поселка, постоянно набирая номер Алисы, но она, как обычно, была вне зоны, написал ей пару сообщений, позвонил начальнику охраны, дал указание пробить адрес, с которого прислали фотографии, Даниил Викторович ответил, что Дмитрий Борисович уже дал все указания.

И вот сейчас стою в кабинете отца в его квартире, смотрю на фотографии, где Алиса изображает жертву, либо на самом деле таковой является, хотя, скорее всего, нет. Я уже убедился, что она не очень хорошая актриса. Вот она театрально закрыла глаза, напряглась так, что стали видны вены на шее, фотографии цветные, яркие, на ней разорванное белье, у нее связаны руки.

Боже мой, ну да, это, конечно, фотография для совершеннолетних – и то с пометкой «слабонервным не смотреть».

– Ну, так что ты скажешь?

– Что я могу сказать? Алиса в своем репертуаре и что-то, видимо, хочет, но странно, что в этот раз не было сказано что. Сумма выкупа этих прекрасных, в кавычках, конечно, снимков.

– Это тебе не прислали, а вот мне четко обозначили: это все стоит уже три миллиона рублей.

– Что? Сколько? Она там что, вместе со своим режиссером с ума сошла?

– Вот и я думаю, когда мне начать сходить с ума? Но это уже переходит все допустимые границы. И это не смешно и не весело. Поганый детектив какой-то, но я скоро сяду и буду решать вопрос, как вообще устранить эту дрянь, чтобы ничего еще более откровенного не попало в руки конкурентов. А уж тем более в средства массовой информации, у нас скоро подписание контракта. Веденеев так и ждет того момента, чтобы мы сели жопой в грязь, а он сорвал хороший куш, и это все благодаря этой дамочке без каких-либо моральных принципов и социальной ответственности!

Отец закончил на повышенных тонах, все это время державший в пальцах несколько снимков, он бросил их на стол, отошел к окну, приложил ладонь к сердцу, начал глубоко дышать.

На нем светлая рубашка, брюки – как всегда, собран, элегантен, стрижка, аккуратная отросшая седая щетина, я всегда восхищался им и его силой. То, как он умеет себя держать в любой ситуации, что бы ни случилось, всегда остается главой компании, человеком, который отвечает за тысячи рабочих мест, и я, конечно, всегда хотел быть похожим на него.

Но, скорее всего, все мои детские протесты были именно из-за того, что на меня возлагалась огромная ответственность. Я не хотел ее брать, не принимал, протестовал, все оглядывался на брата, который был заласкан, залюблен. Но сейчас я понимаю, что да, надо быть именно таким – жестким, волевым, как отец, принимать решения, ориентируясь на благо семьи и своего дела. И нужно было давно у него этому учиться.

Ему тоже нелегко, он чувствовал себя спокойней и увереннее с мамой. Она была надежной опорой для всех, тем теплом, которое всех согревало. Отец мог прийти, всегда рассказать о том, как прошел его день, попросить совета, и она всегда его давала и поддерживала.

У меня – нет, не было таких женщин. Но я бы очень хотел встретить такую.

– Дмитрий Борисович, ваш чай, и все-таки я рекомендую измерить давление и принять таблетки.

– Ой, Ольга, все, прекрати. Все нормально. Ни к чему вся эта излишняя забота. Я не инвалид. У нас тут просто небольшие неурядицы семейные, плюс жара. Все хорошо. Не беспокойся.

Ольга? Она уже просто Ольга?