Две женщины

– Хотите выпить еще, дамы? Ну а затем я должен откланяться. У меня в гостях родственники, вся моя семья, и я не могу заставлять их ждать, а уже время пить чай. Моя Лайла не будет подавать чай в мое отсутствие. Она знает, что во главе стола должен быть мужчина.

Джун мечтала только об одном: поскорее бы уйти восвояси. Но она понимала, что ей придется досидеть до конца, то есть пока ее не отпустят. В конце концов, так делались дела в этих кругах, и не ей пытаться изменить заведенные порядки.

Барри Далстон произвел на Айви сильное впечатление. Он даже на какое-то время отвлек ее от мыслей о сыне, и она была благодарна ему за это. Сьюзен заваривала чай, и Айви решила поделиться с ней своим впечатлением:

– Какой обходительный молодой человек, и такой красивый! Не понимаю, как тебе удалось его подцепить? Вот если бы Дэбби привела такого в дом, я бы не удивилась, но ты! Он, должно быть, видит в тебе что-то такое, девочка, чего не видят другие. Держись за него.

Сьюзен не ответила. Она была рада, что Барри ушел и теперь она может в одиночестве упиваться мыслью, что он ее любит, потому что дарит такие щедрые подарки. Ни о чем другом она думать не хотела – неприятные или тревожные мысли она всегда старалась скрывать от самой себя, и они покоились до поры до времени где-то в укромном уголке ее сознания. Айви продолжала высказываться. Сьюзен слушала ее вполуха до тех пор, пока очередная старухина тирада не заставила ее рассвирепеть до помутнения в глазах:

– Ну просто как твой папка, когда был молодой. Та же фигура, стать, такой же красавец, такой же обаятельный, милый…

Сьюзен вдруг так раскричалась, что старуха подпрыгнула в кресле:

– У Барри с моим отцом ничего общего! Не смей говорить, что они похожи, старая ведьма! Почему ты тут торчишь? Шла бы к себе домой! Он совсем не такой, как наш так называемый папка. Между прочим, ты сама при всяком удобном случае вякаешь, будто Джоуи на самом деле мне не отец, и, если хочешь знать, меня твои слова очень даже радуют.

Айви остолбенела, не в состоянии произнести ни слова. Но это продолжалось недолго. Выбравшись из кресла, она подалась вперед и влепила Сьюзен пощечину, которая больше пришлась по губам девочке.

– Не смей так со мной разговаривать, ты, маленькая дрянь! После всего, что я для нее сделала, она смеет так со мной разговаривать!

Ее рука снова взмыла вверх для следующего удара, но Сьюзен, схватив ее за запястье, отшвырнула старуху в угол комнаты.

– Отвали, старая карга! Еще раз услышу, что мой Барри похож на него, – убью! Слышишь, что я говорю? Он совсем не такой, как отец. Он милый, добрый. Он совсем не как твой сын, так что лучше помолчи!

Айви была так потрясена выходкой Сьюзен, что ей стало трудно дышать. Сердце бешено колотилось у нее в груди. Сьюзен еще никогда никому грубого слова не сказала, всегда слушалась старших и выполняла то, что от нее требовали. Айви вдруг почувствовала, что боится ее. Но Сьюзен не могла остановиться, ее прорвало:

– Ты приходишь сюда каждый день и устраиваешь нам тут настоящий ад. Ты без конца портишь жизнь маме и считаешь, что мы это проглотим. Знаешь, мне это надоело. Ты мне никто. Я называю тебя бабушкой, потому что так надо, но жду не дождусь того дня, когда я наконец смогу сменить свою фамилию на любую другую – Смит или Джонс, все равно, лишь бы не носить проклятую фамилию Макнамара!

Джун стояла у двери в квартиру и не могла поверить своим ушам. Кричала Сьюзен. Ее Сьюзен, тихоня, хорошая девочка, дочка, которую она считала опорой семьи. Девочка, которая убирает квартиру, готовит, без конца хлопочет по дому. Джун подавила улыбку. Уж если она сама изумлена в высшей степени, то хотелось бы посмотреть на лицо свекрови. Выждав некоторое время, она как ни в чем не бывало появилась на кухне, будто только что пришла. Добродушно улыбаясь, она спросила:

– Как дела? Все в порядке?

Лицо Айви было белее мела от страха.

– Она меня ударила! Ну, погоди, я все скажу Джоуи! Подняла на меня руку, ты слышишь, Джун, и ударила, и ногой лягнула!

Старухе было как-то невдомек, что хоть раз в жизни можно не соврать. Но Сьюзен была так сердита, что не обратила внимания на такую мелочь, как придуманный пинок.

– Говорю тебе, мам, я последние несколько лет терпела нее такое, что сыта по горло. Не могу больше слышать ее голос. Скажи, чтобы она шла к себе домой. Пожалуйста, мам, прогони ее, а то я до крови ее поколочу, увидишь, на этот раз я ее не пожалею.

Сьюзен сделала шаг в сторону старухи, но Джун встала между ними. Она встревожилась не на шутку. Ее дочка вовсе не была вздорной и злой, наоборот, всегда была тихой, и это часто оборачивалось ей не на пользу. В том состояла ее беда. Живя в такой семейке, уж лучше уродиться агрессивной, как Дэбби, голосок которой с колыбели слышала вся округа. Сьюзен была не такой по природе. Если сегодня на нее «нашло», то для этого явно нашлась серьезная причина, и, скорее всего, девочка права.

Джун тут же решила осуществить то, чего ей давно хотелось. Ссора с дочкой была прекрасным предлогом отделаться от старухи раз и навсегда.