Две жены господина Н.

Каждый день в обеденный перерыв Евлалия толкала к заводским воротам тележку, на которой стояли укутанные в старые стеганые одеяла бачки со щами и кашей, а в скоромные дни — еще и казанок с мясом и корзина с пирогами. Готовила она вкусно, и рабочие с удовольствием разбирали ее стряпню.

Но при всем том, ежедневно бывая на заводе и имея там постоянных покупателей, близкого знакомства ни с кем из заводских она не водила, отличалась крайней неразговорчивостью и при всей богобоязненности никогда не посещала приходскую церковь, как, впрочем, и покойный старик Мятлев, даже в престольные праздники. Соседи поговаривали, что Мятлевы — сектанты и молятся по-своему, но достоверно никто ничего не знал.

Были ли у Мятлевой друзья или недруги, куда она уходила из дома, почему оказалась на пустыре ночью — никто из соседок сказать не мог. Дмитрий даже удивился — в городе, где все друг друга знают как облупленных и жизнь каждого словно на ладони, оказывается, были люди, сумевшие окружить себя тайнами…

Колычев, просматривая заграничную литературу по криминалистике, искал описание случаев убийств женщин, напоминающих те, что происходили в Демьянове. Бывало, что маньяки, руководствовавшиеся своими патологическими сексуальными влечениями или какими-то навязчивыми идеями, проявляющимися в извращенной форме, убивали женщин. Но одновременно убийцы пытались обычно совершить по отношению к женщинам какие-то насильственные действия сексуального характера. Для убийц подобного рода это было характерно…

Никаких следов сексуального насилия на трех трупах демьяновских женщин обнаружено не было. Ну почему, черт возьми, этих несчастных баб зарезали?

К тому же последняя жертва явно выпадала из числа женщин, способных вызвать сильное, пусть и извращенное влечение. Кочергина и Феофанова были красивы, а вот Мятлева обладала, мягко говоря, своеобразной внешностью. Острые, крысиные черты лица, желтая пергаментная кожа, бледные, бескровные поджатые губы…

Дмитрий не знал эту особу при жизни, но мог представить, как дополняли ее облик реденький пучок волос, собранных на затылке под гребенку, и недружелюбный взгляд водянистых глаз. Впрочем, как знать, что может шевельнуться в мозгу у психопата при взгляде на такую женщину?

Смутные подозрения в отношении Новинского, зародившиеся у следователя Колычева после гибели Кочергиной и Феофановой, тоже не нашли пока для себя новой пищи.

Те две женщины были явно связаны с Новинскими, а вот про Мятлеву ничего подобного известно не было. Разве что нашли ее на пустыре неподалеку от задней калитки сада Новинских, но никаких сведений о том, что Евлалия шла в их дом, не было.

Колычев вздохнул, закрыл папку с делом и взял другую — об убийстве Василисы Трофимкиной. Дело Дуги можно было готовить к передаче в суд.

Вечером Василий, подавая ужин, вернулся к своей излюбленной теме:

— Ну вот, Дмитрий Степанович, ведьма-то опять за старое взялась…

— О чем ты, Вася?

— Ну снова ведь баба зарезанная имеется, и следов никаких… Когда человек на убийство отважится, так легко зацепку найти можно. Вон Макар пытался на ведьму свое душегубство свалить, а не вышло. Быстро вы голубчика прихватили. Ну это понятно, человечьих рук дело, и Макар-то не умнее вас будет, что один запутал, другой завсегда распутает… А уж если нечистая сила ввяжется — тут и концов не найдешь. Ведьма — она и есть ведьма. Она небось и в невидимом обличье может являться…

Дмитрий ждал Бетси у калитки своего сада. В густой летней темноте зудели комары. Бетси задерживалась, и Колычев стал волноваться.

Это было безумием — позволять ей в полночь идти по городу, пустому, словно вымершему от страха. Маленькую хрупкую Бетси мог подкараулить психопат с ножом. Она запрещала встречать ее возле цирка (слишком уж большой интерес проявляли демьяновцы к этим встречам), но в данном случае нельзя идти на поводу у взбалмошной девчонки.

Все равно весь город судачил о романе судебного следователя с цирковой гимнасткой, и сплетен бы от их совместной прогулки не прибавилось, но Колычеву было бы спокойнее при мысли, что Бетси под его защитой…

«Идиот, идиот, — ругал себя Дмитрий, отправившись навстречу девушке в сторону цирка-шапито. — Если с ней что-нибудь случится, я никогда не прощу себе этого. Господи, сделай так, чтобы с ней все было хорошо!»

В детстве Дмитрий часто обращался к богу с такими маленькими молитвами-просьбами, когда помощи просить было больше не у кого. «Господи, сделай так, чтобы матушка не болела!», «Господи, пожалуйста, пусть отец расплатится с долгами и перестанет быть мрачным и злым. Господи, пусть он снова станет добрым!» и даже «Господи, пусть преподаватель латыни не вызывает меня сегодня к доске!»

Теперь Колычев, взрослый, солидный, образованный человек, снова просил помощи у сильного и мудрого бога, как растерявшийся мальчишка…

«Господи, пусть с Бетси все будет хорошо и пусть она сейчас появится передо мной!»