Две жизни

С Австро-Венгрией, как это и предвидел Чернин, все было покончено. Да не подумает читатель, что пишу эти слова с какой-либо долей злорадства: нельзя смеяться над страданиями народов!

Брестский мир не был для Австро-Венгрии передышкой, какой он был для Советской власти. Надежда ее на помощь Украины оказалась напрасной, так как доставка хлеба тормозилась расстройством транспорта. Кроме того, хлебные операции на Украине находились под контролем германцев, руководивших гетманом Скоропадским. На Украине собралось до четверти миллиона немецких и австрийских войск, всеми средствами вымогавших у населения хлеб и создавших безудержную спекуляцию. Огромное озлобление немцев против австрийцев вызвала реквизиция последними хлебных транспортов, шедших в Германию через Австрию.

Несмотря на первоначальные успехи австрийской армии против Италии в 1917 году, показавшей высокое искусство, особенно в горной войне (главным образом бла~ годаря героизму солдат), наступление австрийцев в 1918 году окончилось неудачей. Немцы потребовали к тому же от своей союзницы помощи против французов. За неудачи армии поплатились Конрад и Чернин, вынужденные по настоянию Германии уйти в отставку. Общее положение все же принудило Австро-Венгрию снова поднять вопрос о сепаратном мире.

8 августа 1918 года и для Германии наступил, по выражению Людендорфа, «черный день»: соединенные англо-французские войска начали гибельную для Германии и ее союзников Амьенскую операцию. Боевые неудачи вызвали капитуляцию Болгарии и Турции, Австро-Венгрия заключила перемирие. Как и Германия, она шла уже навстречу революции, свершившейся 11 ноября.

В октябре Карл издал манифест о преобразовании монархии, выделив из нее на положении самостоятельных государств немецкую Австрию, Чехию, Украину, Югославию (без Кроации и Боснии), административную область Буковину, вольный город Триест. Западная и Средняя Галиция были соединены с независимым польским государством. Лишь Венгрия, твердо отстаивавшая собственные интересы, сохранила территорию венгерской короны.

Однако и этот запоздавший манифест не удовлетворил уже народы бывшей Австрии. Даже Вильсон обратился со своим воззванием не к Австро-Венгрии, а к ее народам! Судьба и тут сыграла свою шутку: Андраши (сын Андраши — создателя Тройственного союза) вступил в переговоры о сепаратном мире на всех фронтах и, вырвав у Карла полную независимость Венгрии, вернул из Италии на родину венгерские полки. (Те, что были в Одессе, пошли домой пешком!) Австрийские войска, бывшие на Украине (в Жмеринке, Виннице, Киеве), создавали у себя Советы солдатских депутатов.

В начале ноября бывшая Австро-Венгрия полностью капитулировала перед Антантой, вслед за чем все германские войска в ней были интернированы. Советы солдатских депутатов образовывались уже повсеместно.

Революция совершилась! Солдаты убили графа Тисса, и в Будапеште была провозглашена республика. Андраши подписал мир с Германией. В Вене также была объявлена республика. Карл уехал в Тироль. Монархия даже не защищалась; ни с какой стороны, ни одним классом не было оказано никакого сопротивления. Новая немецкая Австрия осталась второстепенным государством, отрезанным от моря.

Так бесславно кончила свое существование Австро-Венгерская монархия под властью правителей, гордо поставивших своим дивизом «Austriae est imperare orbi universo».[82]

Этой главой заканчиваю я свои воспоминания, столь тесно связанные с последними годами некогда «великой и счастливой» монархии.

Послужит ли история Австро-Венгрии благодетельным уроком для других современных стран, правители которых ставят перед собой столь несбыточные мечты о всемирном господстве?

Мне остается лишь закончить свою главу обычными словами, которыми на западноевропейских кладбищах увенчивают надгробные памятники: «Ci-git…».[83]

Глава 2-я АРМИЯ ПОСЛЕ РЕВОЛЮЦИИ. БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА СЕВЕРЕ

«…В бою с врагами истек ты кровью… Но будет время — и капли крови твоей горячей, как искры,

вспыхнут во мраке жизни, и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!».

М. Горький, Песня о Соколе.

На обратном пути из Бреста глаз моих действительно не завязывали, и сопровождавший меня немецкий офицер охотно отвечал на все мои вопросы о местности в районе Барановичей и происходивших на ней боях, в которых он сам участвовал. Мы друг другу помогали восстанавливать в памяти те или другие события. Офицер, как мне казалось, из любезности, превозносил в угоду мне храбрость русских офицеров-гренадер.

Я же думал о трудности происходивших здесь боев, о тяжести понесенных потерь. Все яснее становилось для меня, что главной причиной наших неудач была гнилость самодержавного режима.