Две жизни. Часть 4

Упав на колени, человек схватил руки Франциска. Я знал огромную силу этих рук и был поражён: под тяжестью несчастного Франциск согнулся и не мог поднять его, чтобы ввести внутрь стены. Я не успел броситься к нему на помощь – Али, как молния, очутился там и столь же мгновенно перенёс человека внутрь стены. Руки Али осторожно поставили раскаявшегося грешника в центре круга. Теперь он дышал учащённо, точно бежал по лестнице. На лице его играла краска, уста улыбались, он смотрел на Раданду и говорил:

– Прости, я ненавидел не тебя, но свою собственную слабость. Я хотел быть добрым, ценил твою святость, но зависть к тебе бросала меня от зла к злу. Я понимал твою искренность, но нарочно взвинчивал себя на отрицание твоей доброты. О, какое счастье, какую лёгкость я испытываю сейчас! Впервые я понял, что такое радость. Какими словами мне благодарить всех вас за то просветление, в котором я сейчас умираю? Примите мою благодарность. Я прощаю моим врагам, как вы простили меня!

Он хотел сказать ещё что-то, но схватился за сердце и упал к ногам Раданды. На лице старца играла улыбка счастья, глаза его были устремлены на лицо лежавшего человека с выражением такой любви, точно это было самое дорогое его дитя.

Стена продолжала гореть, теперь поднявшись до самого потолка. Цвет её уже не был огненно-красным, она переливалась всеми цветами радуги с преобладанием голубых и розовых тонов.

– Лёвушка, – услышал я голос Иллофиллиона, – выйди к привратнику и скажи ему впустить братьев с носилками. Приказ передай именем настоятеля.

Минуту назад мне казалось, что я не в силах владеть своим телом, что я даже сдвинуться с места не смогу. Сейчас же, получив приказание Иллофиллиона, я совершенно легко вышёл из трапезной и, дойдя до привратницкой, услышал громкий разговор Мулги с кем-то, кого он не пропускал во дворик. Я передал ему приказание Раданды относительно носилок, он поклонился мне и сказал:

– Не удивляйся, брат, что я повысил голос в эту минуту. Но весь вечер ко мне приходили люди, прибегали даже от ворот, требуя, чтобы я пропустил каких-то вновь прибывших. Помня приказ настоятеля, я никого не впускал, хотя некоторые, вот только сейчас, угрожали мне чуть не смертью. Заслышав твои шаги, они быстро скрылись во тьме, а подошли вот эти братья с носилками, которые ты требуешь.

Он открыл ворота, и четыре брата в белых одеждах прошли из темноты сада в освещённый дворик. Я провёл их в трапезную, где картина теперь была совсем другая. Раданда стоял на коленях возле головы умершего, произнося какую-то молитву, и рядом с ним, тоже на коленях, стояла Андреева. Огненной, сиявшей стены уже не было вокруг них, но на месте упавшего стола, точно плотная завеса тумана, переливалось и дрожало разноцветное облако. Раданда поднялся с коленей, поднял Андрееву и обратился к братьям:

– Унесите бедного, внезапно почившего брата. Умойте его, оденьте в белые одежды и поставьте носилки с его телом в мою часовню. Молитесь о нём так, как вы хотели бы, чтобы молились о вас.

Благословив тело покойного и всех, его уносивших, Раданда повернулся к нам с Андреевой:

– Дети мои, гости мои дорогие. Не думайте никогда о встречном человеке как о постороннем вам. Но запомните всё, чему вы были и будете свидетелями здесь. Знайте твёрдо: до последнего момента надо верить и надеяться пробудить в человеке его святая святых. До последних сил сердца надо молить Жизнь о помощи заблуждающемуся, заблудившемуся или оступившемуся брату, ибо в каждом живёт Она, а для её пробуждения нет ни законов логики человеческой, ни законов времени человеческого. Изливайте и дальше ваши любовь и доброту в полном забвении себя, как вы это делали сегодня здесь. Какими бы слабыми и маленькими вы ни считали себя по сравнению с великими братьями, знайте, что самая малая частица доброты, проявленная для утверждения любви и помощи, необычайно важна в труде Светлых Братьев. Мужайтесь, и помощь ваша сейчас будет ещё нужнее и важнее, чем была час назад.

Он улыбнулся нам с особенной, ему одному свойственной снисходительной ласковостью, взял каждого из нас за руку и повёл по направлению к туманному облаку. Облако теперь тоже изменило свой вид: оно стало прозрачным, и по всем направлениям в нём летали рубиновые звёздочки. Они то складывались в причудливые фигуры, то вытягивались как бы в ряды строчек. Зрелище было очаровательное. Но я понял, что это не просто красивое зрелище, но ещё и запечатлённые в пространстве изречения, которые я не смог бы прочитать, а Андреева их читала чётко, быстро и точно. Теперь наши роли поменялись – не я мог помочь ей, а она мне.

Подведя нас к самому облаку, старец остановился, ещё раз нам улыбнулся и, обращаясь к Андреевой, сказал:

– Помоги младшему брату разобрать язык огня, как он помогал тебе сдерживать огонь твоего сердца. Подождите оба здесь, вас позовут, когда будет можно. – Он оставил нас и скрылся за облаком, которое вблизи было гораздо плотнее, чем казалось издали.

– Слушайте, Лёвушка, я читаю знаки огня, – сказала мне Наталия Владимировна и произнесла: