Две жизни Лидии Бёрд

Медлю возле могилы, готовая и не готовая уйти. Это самая тяжелая часть визитов сюда: уход. Стараюсь не слишком много об этом думать. О том, что в реальности осталось от Фредди там, под землей. И случались моменты – в самые мрачные ночи сразу после похорон, – когда я всерьез подумывала о том, чтобы пробраться на кладбище и скрести землю до тех пор, пока пальцы не сомкнутся на скромной черной урне, содержащей всю мою жизнь вместе с Фредди. Чертовски хорошо, что мы не захоронили тело Фредди! Я совсем не уверена, что сумела бы остановить себя от того, чтобы не взять фонарь и лопату и не закопаться в темную землю рядом с ним.

Тяжело вздыхаю и наконец встаю, отдирая влажный пластиковый пакет от своих джинсов, а потом целую кончики пальцев и молча прижимаю их к камню.

– Надеюсь, увидимся позже, – шепчу я, скрещивая пальцы на обеих руках, поворачиваюсь и иду к автомобильной парковке.

Я бросаю мешок для мусора в контейнер, захлопываю крышку и одновременно вздрагиваю от вибрации моего телефона в заднем кармане джинсов. На дисплее вспыхивает имя Элли.

Забежишь со мной в «Принца»? Я уже на месте, нервничаю из-за новой работы! Уверена, ты сможешь выпить немножко со мной!

Я удивленно смотрю на сообщение, не представляя, что ответить. Я не заглядывала в наш местный паб со дня похорон Фредди. Конечно, сестра это знает; за последние недели я не раз отвергала подобные предложения. И дело не только в пабе; я не желала вообще никуда идти. Потом обдумываю утренние события; Элли, скорее всего, учла тот факт, что я причесала волосы и слегка подкрасилась, и восприняла это как знак моего продвижения от раскаленного, обжигающего горя к следующей стадии, какой бы она ни была. Не знаю, как это назвать; может, темно-серое горе? У психологов есть названия для каждого этапа, но сама я представляю их в цвете. Гневный красный. Бесконечно-черный. А здесь и сейчас – глубочайший серый, насколько видит глаз. Раздумываю над просьбой Элли. Могу я пойти в паб? Других планов у меня нет. Моя суббота – чистый лист, и я понимаю, как взволнована сестра из-за новой работы. Она так много времени посвятила мне после несчастья… Наверное, имеет смысл вернуть ей частицу. Не давая себе времени отказаться, я быстро пишу:

Хорошо. Увидимся в десять.

Когда я вхожу в паб, мне кажется, что все смотрят на меня, как в одном из тех салунов Дикого Запада, где все замирают, если распахивается дверь, и таращатся на незнакомца, осмелившегося вторгнуться в их прибежище. Конечно, это преувеличение, учитывая, что в баре меньше двадцати человек и половина из них – пенсионеры с кружками легкого пива, следящие за игрой в снукер на экране маленького телевизора в дальнем углу.

«Принц Уэльский» – почтенный паб, в нем, как и полагается, имеются зеленые и коричневые ковры и картонные подставки под кружки в стиле 1970-х годов. Никакого сложного меню нет и в помине. Рон за барной стойкой время от времени выставляет хрустящие рогалики с сыром и маринованный лук, если вам повезет. Но это наш родной бар, прямо за углом от дома, здесь не толпятся хипстеры, и именно поэтому его любят местные. Я никогда до сего дня не волновалась, переступая его порог. А сейчас вот нервничаю до тошноты и чувствую себя невероятно одинокой, когда оглядываю зал в поисках сестры.

Замечаю ее раньше, чем она видит меня. Элли стоит вместе с Дэвидом и еще какими-то людьми у игрового автомата, боком ко мне, и держит в руке винный бокал, слушая незнакомого парня. Я тяжело сглатываю, узнав приятелей Фредди, тех, с кем мы вместе ходили в школу, парней, которые всегда были где-то на периферии моей жизни. Дэвид меня видит и подталкивает Элли.

Сестра мгновенно оказывается рядом со мной, ее рука скользит в мою ладонь.

– Хорошая девочка! – восклицает она.

Скажи так кто-нибудь другой, могло бы прозвучать снисходительно, но только не в устах Элли, потому что я знаю: она понимает, каким трудом мне это далось. И еще сестра попросту соскучилась по всему тому, что мы привыкли делать вместе.

– Пойдем выпьем.

Она сжимает мои пальцы, это легкий жест, который я вполне одобряю, и мы направляемся к стойке.

Стараюсь не переводить взгляд на группу у игрового автомата, хотя и знаю, что все они смотрят в мою сторону. По правде говоря, я избегала походов в те места, где люди знали Фредди, потому что не в силах была отвечать на вопросы о том, как я справляюсь, или слушать об их собственном потрясении и горе. Эгоистично ли это с моей стороны? Но я просто не в состоянии собрать достаточно эмоциональных сил для подобных бесед.

Рон, владелец паба, улыбается Элли и тянется за новым бокалом:

– Повторить?

Она косится на меня, и через несколько секунд Рон соображает, что я – подруга Фредди. Нечто вроде паники на мгновение вспыхивает в его глазах, но он тут же берет себя в руки.

Элли кивает и поворачивается ко мне:

– Лидия?