Две жизни. Мистический роман. Часть 2

Глава 6 Болезнь и смерть пастора. Его завещание

Благополучно добравшись на лошадях, по залитой лунным светом дороге, до загородного дома лорда Бенедикта, его слегка утомленные спутники разошлись по своим комнатам. Только пастор остался внизу, в кабинете хозяина.

– Вероятно, это одна из последних моих лунных ночей, когда я могу еще ценить красоту земли, которую так любил. Как много раз я напутствовал людей, уходящих к престолу Отца. И как редко видел истинное знание и истинную веру. Как часто старался я победить в них страх. Теперь, когда сам иду к Отцу моему, понимаю, что это не страх подавляет человека, но сознание бесполезно и бесплодно прожитой жизни. Сознание недостаточной верности заветам любви, недостаточной чистоты прожитой жизни.

– Смерти нет, дорогой друг. С последним дыханием дух оставляет физическую форму, в которой жил на земле. Те, кто готовятся к смерти, так же, как и те, кто скоро родится на земле – лишь проходят неизбежный отрезок того пути, который ведет их к совершенствованию. Современный человек содержит в своем сознании столько предрассудков, что не понимает даже, как великая Жизнь движется вокруг него и в нем самом. Если бы в вашем сердце не жил тот Свет, который сейчас окружает нас обоих и все вокруг нас, – в вас не было бы тех благородства и чести, в которых вы жили и живете. В сердце человека, сообразно ступени его развития, оживают одно за другим качества Той единой Жизни, которую он носит в себе.

Качество духа, доходя до своего полного развития, переходит в силу, живую, всегда активную. Оно перестает быть только свойством человека. Оно льется, как кровь, по его жилам, как светоносная материя любви, и раскрывается, наконец, как оживший аспект вечной Жизни в нем. Все, в чем человек смог дойти в своем развитии до конца, становится аспектом его божественного духа, его внутренним творческим огнем. Когда физическая форма становится мала оживляющему ее духу человека, когда он вырастает из нее, как юноша из детского платья, – человек меняет свою форму, а мы называем это смертью.

Ваша жизнь, как ни строго вы судите ее, – безупречна. И встреча наша не случайность, но великая радость, посланная нам обоим. До сих пор я был в долгу у вас, мой верный, преданный друг.

– Я вас не понимаю, лорд Бенедикт. Это верно, что я испытываю какое-то чувство большой близости к вам, словно бы когда-то давно мы были с вами знакомы. Но… кто однажды познакомится с вами, тот иначе себя и не может себя чувствовать возле вас. Ваши доброта и сила обаяния подчиняют себе всех.

– Вы никогда не думали о жизни людей на земле, как о жизни вечной, а не об отрезке от рождения до смерти. А между тем вечная жизнь – это ряд земных жизней на протяжении веков. Нет в небесах места, где только отдыхают. Живое небо трудится так же, как и живая земля. Мы уходим отсюда, трудимся, учимся, живем в облегченных формах, по иным законам, точно так же, как на земле мы можем жить только по законам земли.

И на этой земле вы бывали уже не раз, и не раз встречались со мною. Но то были встречи мимолетные, и каждый раз я бывал чем-нибудь вам обязан и оставался вашим должником. В последнюю же нашу встречу вы спасли мне жизнь. В этой жизни я долго искал вас, чтобы отплатить за все ваши благодеяния. Только несколько месяцев тому назад, будучи в Москве, я узнал, что вы живете в Лондоне и что вы – пастор. Я узнал все о вашей жизни от моих друзей, которые потеряли ваш след в Венеции и шли неверным путем, ища вас в артистических кругах.

Как только я получил это известие, я изменил свой план и приехал сюда, где немедленно же вас отыскал. Примите теперь все мои услуги вам и Алисе как возвращение моего векового долга. В ее и вашей жизни все светло, все сияет. Что же касается второй половины вашей семьи, одно могу сказать: все, что будет возможно, я сделаю для Дженни и вашей жены. Боюсь, правда, что это будет бесполезно, но все же сделаю.

– Как странно я себя сейчас чувствую, лорд Бенедикт. Точно я становлюсь легким-легким и действительно вспоминаю давнишнее знакомство с вами. Удивительное спокойствие и мир нисходят в мою душу. И не столько от ваших слов, сколько от вашего присутствия, от какой-то особенной вашей доброты, от мужества и силы почти нечеловеческих, которые исходят от вас.

Примите благоговейную благодарность уходящей души за ту ясность и спокойствие, которые вы влили в нее. Благодаря вам мое прощание с землей полно величия. Что касается моей жены и Дженни, – Боже мой, как много сил я потратил, чтобы охранить их от зла. И тут вы меня утешили, и я их оставляю под вашей защитой. Я видел ясно, как постоянное раздражение и жажда роскоши и праздной жизни все теснее сближают их с людьми лживыми, примитивными и даже бесчестными. Я понимал, что они тонут в мелочных мыслях и чувствах, в постоянной эгоистической замкнутости на самих себе. Но я не мог найти хоть каплю доброты в их сердцах, чтобы вытащить их из этой обывательщины.