Две жизни в одной. Книга 1

Но беда с этими мамочками, которые мечтают для сына — княжну, для дочери — князя. Не думая о том, что в будущем может быть как раз все наоборот: золушки станут царевнами, Иваны-дурачки — супругами тоже не последними, а князья — вахтерами. Батюшка у супружка оказался попорченным, и сынок в батюшку пошел, с червоточинкой. Заквасочка подвела. К тому же девиц непутевых вокруг — пруд пруди, вот и понесло по морю женскому плавать, собирать огрызки от других. А вот доченьки, внученьки с внуками, кровинушки к старости как магнитиком! Тянется к ним дряхлеющее нутро. Да вот ответной радости ни на грош!

Все, что было, давно поросло, пропылилось, но не забылось. Многое осталось в запретной зоне. Отрезанные куски души — не срастаются. А если срастаются, то остается шов. А шов либо чешется, либо болит. Зачем нужны людям швы? Библия гласит: надо прощать! Ошибки мелкие — нужно. Крупные — возможно. Но подлость, предательство — никогда. Не хочется выливать на чистые страницы мрачные воспоминания. А вот это можно.

В ту далекую зиму 1953 года после свадьбы возвращаюсь в Неклюдово замужней девушкой. От Калинина на автобусе через Горицы до села Ильинское, потом пешком тридцать километров, потом эти ненавистные семь. Заснеженная проселочная дорога, повсюду волчьи следы, но они не пугают. Светло, солнечно, морозно. Шагается легко и беззаботно. Каждую неделю получаю от Володи письма. Неожиданно приезжает сам. Набухшие мокрые сапоги, стертые до кровавых мозолей ноги. Как ему идти назад, если обувь еле-еле смог натянуть?

Была большая многолетняя любовь. Пережито вместе столько всего, о чем не хочется писать. Трудные были годы. Но мы принадлежали друг другу молодыми, сильными, красивыми, а не достались другим дряхлеющими, которым предстоит подбирать старость, тем, что не видели нас в расцвете лет.

Порой хочется обнять прошлое, прижать к себе, как прежде, и не отпускать в будущее. Не понимая своего счастья, идет по земле семейная пара от самого истока до конца. Желаю им долгого жизненного пути в здравии и разуме.

Тулупчик — не одежонка для выборов

Во время выборов мне как самому молодому члену избирательной комиссии поручают отвезти бюллетени по голосованию в Кимры. Комиссия остается праздновать, несмотря на то, что наступила ночь. Меня упаковывают в овчинный тулуп с большим капюшоном, который все время падает на лицо и закрывает его до самого подбородка. На ногах валенки. И все большого размера — видно, сняли с крупного мужика. Усадили в сани-розвальни. В сани запряжен молодой горячий жеребчик. Впереди восседает возница. У меня в руках мешок с бюллетенями. Конь, стукнув копытом, понес сани по заснеженной проселочной дороге.

— Эй-эй! — покрикивает извозчик. — Эй-эй!

Несутся сани. На одном из резких поворотов я вываливаюсь прямо в сугроб как большой меховой куль. Пытаюсь подняться. Увязла в снегу. Длинный тяжелый тулуп не дает повернуться. Капюшон, упав на лицо, изолирует от мира. Из-за перекоса одежды не в силах от него освободиться. Но в руке крепко держу бесценный мешок. Потеря грозит политическим делом, особенно для меня. Нельзя потерять ни бумажки. Наконец высвобождаюсь, сбрасываю меховые оковы, бегу по следу от полозьев, кричу вслед удаляющимся саням. Извозчик, не замечая потери, сидит себе под хвостом бойкого жеребца, погоняет его кнутом, похлопывая по крутым бокам вожжами. Спешит. К утру надобно успеть доставить сведения вместе с его уполномоченным в штаб избирательного округа.

Несомненно, я и водитель коня нашли друг друга. Бумаги, то есть бюллетени голосования народа из деревень, привезены в срок.

А еще запомнился мне отчет о работе пионерской и комсомольской организаций за прошедший период. Без знания таких отчетов пишу целую поэму обо всех делах: о создании хора, о чтецах, о праздниках, об активной помощи колхозу по уборке урожая и т.д. Мне отчет возвращают, удивленно говоря:

— Вы что, никогда не писали отчетов? Протоколов собраний?

Отвечаю:

— Было дело. В институте совсем другое. Писаниной занималась Панина. А здесь — жизнь, да такая первозданная. Совместная работа с детьми и взрослыми, живущими в селе.

Не догадываюсь я, что становлюсь писателем. А вот известие о смерти И. Сталина 5 марта 1953 года не очень взволновало. Мое детство, отрочество могли быть совсем другими, кабы не культ этого человека. Хотя совершенно искренне верила и говорила, как все дети: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». Отчетливо понимала роль руководителя страны в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. В одной из военных кинохроник, увиденных на рубеже двух столетий, меня поразило очень уставшее исхудавшее лицо вождя.

Русская печь — не только чтобы хлеб испечь